"Сергей Устинов. Всё колёса" - читать интересную книгу автора

кольцевую дорогу, огибающую город, и двигался вверх, на север, готовясь в
нужном месте повернуть на восток. Нужным местом, согласно нарисованному мне
маршруту, должен был стать указатель на Дрезден, и я внимательно
вглядывался во все информационные щиты, благо на германских дорогах в них
недостатка не ощущается: тебе, как слабоумному, раза три или четыре через
каждые триста метров повторяют, что ждет тебя впереди. Так что указатель
поворота на Дрезден я не пропустил. Я пропустил сам поворот.
Произошло это следующим образом. Едва увидев первое из трех
напоминаний о скорой дорожной развязке, я перестроился в правый ряд, не
упуская из виду зеркало. В нем мне было видно, что еще несколько машин,
следующих за мной, кто чуть раньше, кто чуть позже, повторили мой маневр,
демонстрируя намерение поворачивать на восток. Но когда я на полном ходу,
не снижая скорости, пролетел мимо съезда, лишь одна из них, темно-синяя BMW
с двумя седоками, сделала то же самое. Но мне этого было мало. И пролетев
метров двести за поворот, я резко затормозил и встал к обочине, включив, на
всякий случай, аварийные огни.
Разумеется, я не ожидал, что BMW поступит так же и тем самым раскроет
карты. Она и не сделала этого: несколько секунд потребовалось тем, кто
находился в машине, чтобы принять решение в нештатной ситуации, и они его
приняли, двинувшись дальше. Но рефлексы порой сильнее разума: вероятно,
пока длилось лихорадочное обсуждение, водитель автоматически переставил
ногу с акселератора на тормоз, и горящие стоп-сигналы стали подтверждением
моих предположений. Противник, таким образом, оказался засвечен и
определен. Теперь настала пора отрываться.
Подобно тому, как отчаянный русский летчик Петр Николаевич Нестеров
вошел в историю мировой авиации своей знаменитой "мертвой петлей",
названной впоследствии его именем, я предложил бы благонравным немцам
присвоить безрассудному маневру, повторенному мною, имя другого выходца из
России - Гены-Опарыша. Потому что это его рассказ надоумил меня сделать то,
что я сделал: на глазах у наверняка изумленной многочисленной публики
промчаться, дико завывая мотором, задним ходом по ихнему священному
автобану и, нарушив все правила, свернуть-таки на Дрезден. На что я
рассчитывал? Во-первых, на то, что если меня и заложат местные активисты,
то искать нарушителя надо будет долго, а судить и подавно придется заочно.
Во-вторых, на то, что ни один нормальный абориген или хотя бы просто
знакомый с туземным законодательством человек, находясь в здравом уме и
трезвой памяти, повторить за мной это преступление не решится, тем более,
что конкретно преследующая меня BMW уехала вперед еще на добрых километра
полтора. И, наконец, в-третьих, на то, что герр Циммер и его друзья не
расценят потом при разборе полетов мой демарш как сознательную попытку
скрыться от наблюдения, а примут его за обычное разгильдяйство и
невнимательность вкупе со свойственным русским людям наплевательским
отношением к закону и порядку.
Во всем этом я, надеюсь, преуспел. Но на всякий пожарный и дальше
поехал не прямиком, а свернул на ближайший петляющий между пряничных
деревушек проселок, который, впрочем, на моей бедной родине вполне сошел бы
за отличное шоссе национального значения. Выбравшись потом снова на
автобан, я поехал с легким сердцем, окрыленный надеждой, что от "хвоста"
удалось избавиться. И был глубочайшим образом разочарован, когда, поздно
ночью подъехав к польской границе, неподалеку от таможенного поста увидел