"Питер Устинов. Старик и мистер Смит (притча) " - читать интересную книгу автора

как рыба, но жрец задумчиво сказал: "Как тебе верить? Ведь мне-то ты
открылся". На это у альпиниста ответа не нашлось, и той же ночью он умер при
невыясненных обстоятельствах. Но шила, как говорится, в мешке не утаишь.
Кто-то видел, как смельчак лез вверх по склону, другие заметили, каким
мрачным и напуганным он спускался. Постепенно, по мере усовершенствования
техники производства сандалий, любителей скалолазания становилось все больше
и больше. На горе устраивали пикники, и замусоренный Олимп лишился покрова
божественной тайны.
- Обиталище богов возносилось во все более высокие сферы, - вставил
Смит, - туда, где царствуют радуги и туманы - и в физическом смысле, и в
аллегорическом. Тупоумный символизм утопил первобытную безыскусность в
вязкой болтологической каше. Простая мелодия затерялась средь выкрутасов
аранжировщиков.
От этих слов Старик даже растрогался:
- Не ожидал столь прочувствованной речи от того, кому давно уже нет
дела до божественных материй.
- Неужто ты думаешь, я утратил интерес к Небесам после того, как ты
меня оттуда турнул? А преступники, которых тянет на место преступления? А
выпускники, навещающие бывшую школу, когда уже стали взрослыми? Не забывай,
что я тоже когда-то был ангелом. К тому же за минувшие века Небеса
переменились куда больше, чем Преисподняя. У нас новшества не в чести, а у
вас то одна нравственная доктрина, то другая, да и теологическая мода так
переменчива.
- Вовсе нет. Я не согласен.
- Ну как же. В мои времена ты занудно проводил в жизнь принцип
идеального совершенства. Совершенство - антитезис индивидуальности. Все мы
были идеальны и потому неотличимы друг от друга. Стоит ли удивляться, что я
взъерепенился. Вот и Гавриил был недоволен. Возможно, и остальные тоже. Что
за жизнь среди сплошных зеркал - куда ни глянь, всюду только твои отражения.
Должен признаться: когда ты меня столкнул вниз, я испытал неимоверное
облегчение. Хотя внизу меня ожидала вечная неопределенность. Падая, я думал:
теперь я один, теперь я - это я, и атмосфера вокруг меня наполнялась теплом
и жизнью. Я сбежал, я спасся! Лишь позднее я решил горько обидеться и
взращивал в себе горечь, как садовник взращивает цветок, - она пригодилась
бы мне в случае повторной встречи с тобой. А ныне, когда встреча свершилась,
мне гораздо интереснее не попрекать тебя, а говорить правду. Конечно, Зло -
штука скучная, это очевидно. Добро тоже не веселей, но нет во всем твоем
творении ничего стерильней, безжизненней и тоскливей совершенства. Неужто ты
станешь это оспаривать?
- Не стану, - покладисто, но не без горечи признал Старик. - Слишком
многое из того, что ты говоришь, верно, и мне это не нравится.
Совершенство - одна из тех концепций, которые кажутся абсолютно бесспорными
в теории. А на практике от совершенства просто мухи на лету дохнут. Пришлось
от этой идеи отказаться.
- Так-таки отказаться? Раз и навсегда?
- Ну, в общем, да. Возможно, в совершенство все еще верит кое-кто из
особенно раболепных святош, считающих, что скука - нечто вроде затянувшейся
паузы перед окончательным торжеством истины. Такие люди всю жизнь ждут этого
самого торжества, и губы их кривит всезнающая улыбочка. Но для большинства,
включая и ангелов (которые так эмансипировались, что я их теперь почти и не