"Глеб Иванович Успенский. Земной рай" - читать интересную книгу автора

легче, если он, возвратившись из должности, шепотом спрашивал кухарку:
- Что моя жена... ничего?..
Кухарка передавала об этом барыне; но ей было все равно. Точно так же
ей было все равно после того, как Павел Иваныч, в видах нового ободрения
самого себя, выказал намерение запирать ее снаружи, упирая дубинкой в
дверь, и проч. Она продолжала прозябать, теряла человеческий лик и нрав,
теряла с каждым днем даже потребность опрятности, и таким образом
получились те результаты райской жизни, которые повергли Надю в величайшее
изумление.


3


Раздумывая над положением Софьи Васильевны, Надя постепенно додумалась
до того, что Сонечка достойна величайшей жалости. Под влиянием этой мысли
она снова отправилась к ней, снова перенесла все эти преграды, слезы,
объятия и добилась все-таки того, что увела Софью Васильевну с собою.
Больших трудов ей стоило уговорить ее не трепетать и не вздрагивать от
уличного шума, который весь и состоял только в том, что какой-то мужик вез
куда-то песок; не бросаться в стороны от прохожих, не ахать, хватаясь за
грудь, при крике лавочного сидельца и проч. Коекак, наконец, Софья
Васильевна была приведена в дом Черемухиных и обласкана; успокоить ее
тревогу относительно того, "что скажет муж", - не было никакой
возможности, несмотря на одинаковые старания Черемухиной, Нади и Михаила
Иваныча.
- Да что ты, матушка? - уговаривала ее Черемухина: - велика беда - раз
из дому в гости ушла!
- Что вы уж очень-то? - успокоивал Михаил Изаныч. - Велика фря!.. Да
шут с ним! пущай-кось подумает, не чем кольями-то припирать!
Никакое из подобного рода увещаний не могло хоть на вершок поколебать
страха, который вдруг стала чувствовать Софья Васильевна к мужу, не
внушавшему ей до сих пор ничего, кроме полного равнодушия. Надя водила ее
по саду, по двору, знакомила с хозяевами, показывала людей, спавших за
заборами на перинах, и проч. Софья Васильевна как-то вдруг начинала
радоваться всему, что ни показывала ей Надя, и тотчас же впадала в уныние.
К концу вечера эти старания сделали то, что вместе со страхом к мужу в
сердце Софьи Васильевны воспиталось уже крошечное зерно упрямства; ей уже
не хотелось домой; а когда Надя предложила ей остаться и ночевать, говоря
насчет Павла Иваныча: "пусть его", то Софья Васильевна только залилась
слезами, но в ужас не приходила.
Успокоивая ее, Надя шла с ней из саду и тоже несколько испугалась,
встретив кухарку Печкиных, которая за минуту пред этим, запыхавшись,
вбежала в ворота.
- Матушка, Софья Васильевна! Пожалуйте скорей домой! - испуганно
говорила она. - Павел Иваныч такой сделали шум, такой шум!
И тут испуганным, как говорится, "насмерть" голосом она рассказала, что
Павел Иваныч, не найдя дома жены и не зная, где она, распушил ее, кухарку,
и хотел тотчас же объявить полиции о розыске сбежавшей с офицером жены.
Кухарке нужно было много времгни, чтобы убедить барина, что никакого