"Галина Усова. Будешь помнить одно мое имя..." - читать интересную книгу автора

Он начал искать, куда бы спрятаться от невыносимой жары. Стена
отбрасывала густую длинную тень - пожалуй, даже длиннее и гуще, чем
полагалось бы. Или он уже привык ко всему относиться с подозрением. В тени
громоздились разбросанные ящики. Он с облегчением вздохнул. Устало
опустился на ящик, который оказался приятно теплым. Надо опасаться теплых
предметов. Но стоять больше нет никаких сил. "Ерунда,- подумал он, склонив
голову на грудь.- Просто солнце нагрело ящики, а тень наползла недавно".
Он оказался в прихожей своей однокомнатной кооперативной квартиры.
(Никогда в жизни не было у него однокомнатной кооперативной квартиры.
Сначала жили в коммуналке, потом ему дали двухкомнатную в заводском доме, а
после переехали в трехкомнатную,- она получила как научный работник высшей
категории.) Она обвила руками его шею, ласково ероша волосы - он не помнил
у нее такого жеста! -а он нежно прижимал ее к себе за талию.
- Наконец! Виталик, наконец! - прошептала она в самое ухо ему.
"Почему - Виталик? - обожгло его.- Какой Виталик? Селезнев?"
Он легонько отстранил от себя ее голову, глянул в красующееся на стене
зеркало в форме блестящего сердца,-никогда прежде не видел он этого зеркала
и вместе с тем отлично помнил, как выбирал его в комиссионке. Из сердца в
раме самодовольно смотрело чужое холеное лицо этакого парикмахерского
красавчика. И прически такой он в жизни не носил, и пошлых, словно
наклеенных, усиков. И брюнетом никогда не был. Но что-то неуловимо знакомое
промелькнуло в чужой неприятной физиономии.
- Виталик, милый,- снова вздохнула она ему в ухо.
Этот хлыщ в зеркале-Селезнев? Но ведь это он, Павел Сергеевич. Что же
он, превратился в Селезнева?
- Я больше к нему не вернусь,- шепнула она.- Ты рад?
- Как... не вернешься? - Это к нему, Павлу Сергеевичу, она не
вернется? Еще как вернется! Он хотел с торжеством выразить это вслух, но
язык произнес совсем другое: - Разве ты... По-моему, тебе ни к чему сплетни
о своей особе!
"Фу, черт,- подумал Павел Сергеевич.- Ну и гад этот Селезнев!"
- Наплевать мне на сплетни! Привыкнут - замолчат! А ты будто и не рад?
- Она счастливо засмеялась, у него даже сжалось сердце.- Я устала от
двойной жизни. Да и Павел...
Павел Сергеевич вздрогнул. Он действительно сам отпустил ее к этому...
Он верно рассчитал. Она всегда будет к нему возвращаться, не найти ей
другой такой преданной души. Он отлично понимает, что вся ее тоска по
другому мужчине - не что иное, как блажь. Всякая блажь проходит. Это прошло
раньше, чем он ожидал. Виталию дали трехгодичную заграничную командировку,
и он укатил, кажется, в Австралию, перед отъездом порвав с ней.
Где-то в глубине сознания Павел Сергеевич понимал, что сидит на
грязных ящиках, сваленных на задворках продуктового магазина. И помнил, как
он простил ее после разрыва с Виталием, уговорил вернуться домой, а то она,
фантазерка сумасшедшая, начала ночевать в лаборатории. Он помнил, как она
благодарно плакала, когда он почти насильно привел ее домой. Как, приходя с
работы, запиралась у себя в комнате, потерянная и чужая. Помнил, как она
пригласила Мишу, как он, выдерживая роль радушного хозяина, наливал Мише
чай и придвигал коробку с шоколадным набором, а сам разглядывал длинного
очкарика и думал: ничего, и этот ненадолго, уж больно молод. Похороводится,
выжмет из нее что надо - и живо найдет девчонку помоложе. Он все помнил - и