"Игорь Ушаков. Семейная сага " - читать интересную книгу автора

безответная, тоже калмычка. У них пять дочек, Леля - старшая. Были еще три
брата младших, но все умерли в детстве от болезней.
Когда пришел я к Бургутовым руки их дочери просить, то согласились они
быстро - как никак, а офицера в зятья получили. Отец же мой, когда узнал,
был сначала категорически против, мол, не ровня она тебе, но потом сказал:
"А!.. Был бы ты счастлив, а то, что бесприданницу берешь - не беда.
Голова-руки есть, а там как-нибудь все образуется."
Родилась у нас с Аленушкой через год дочка, Катюшка. Да вот, как всегда
не вовремя, война Германская началась. Глеб, только кончив училище, загремел
на фронт, его контузило, попал он в германский плен, сначала писал, а потом
мы все связи с ним потеряли... Жив ли, брательник?
Отец мой, как-то не болея даже, умер в первый же год войны от разрыва
сердца. Теперь-то я понимаю, что ему,
"попу", - не зря нас с Глебом "поповичами" величали - при большевиках
была бы первая пуля. А так хоть умер своей смертью.
Я на войну не попал, так и служил в Заволжске. А вскоре другая
напасть - революция. Времена переменились: всех офицеров без разбора хватали
да к стенке - поди докажи, что ты просто царский, а не белый офицер! У меня
во взводе солдаты были почти все наши, заволжские, они и посоветовали мне,
чтобы я поостерегся да от властей на время схоронился... Как все это было -
и вспоминать тошно!
Потом вдруг други-солдатики отыскали меня, оказывается им надо было
выбрать себе командира, вот они обо мне и вспомнили. Согласился я, пришел,
повинился властям. Попался мне добрый человек, вопросов лишних не задавал,
зачислил в Красную Армию командовать моими же солдатами. Бросили нас против
"голубых чехов". Люто они бились: родина за тридевять земель, отступать
можно только на восток, а там что? Китай, чай, тоже не медовый пряник!
Потом послали меня в Бухару каких-то эмиров в советскую веру обращать.
Жара. Грязь кругом. Мужики под чинарами чай потягивают, бабы ходят в чадру
замотаны. Где друг, где недруг - не разобрать. Только и жди нож под лопатку.
Больше всего боялся я там, на басурманщине, за Алену свою да за Катюшку,
доченьку.
Посему, как только можно было, попросился я в отставку, чтобы вернуться
обратно в Заволжск, хотя и голод там свирепствовал в это время лютый. А тут
тетка моя письмо мне прислала, что, мол, в Поволжье за мешок муки можно
хороший дом приобрести. Купили мы с Лелей на последние гроши мешок муки
пшеничной и повезли с собой. А в пути - проверка. Отобрали муку да еще чуть
не арестовали как спекулянта. Благо документы были справные, что я красный
командир, да к тому же еще со мной жена с дочкой малой...
А потом служба в какой-то вонючей конторе. Леля подрабатывала солисткой
городского хора - церкви-то позаколотили. Ну, что ж, пение - дело хорошее! И
душе приятственно, да и деньга дополнительная к нашему скудному
бюджету притекает... Хотя ежели посмотреть, то какие это были деньги?..
А потом Ксеничка родилась. Хотелось парня, а вышла девка! Но вот теперь
не нарадуюсь: малявочка совсем - и трех нет - а лопочет во всю, все
понимает. И глазища - большие, умные, поди таких и у парня редко какого
найдешь!
Вот заболел некстати, будь она неладна! Все теперь на Лелю взвалилось:
и работа, и по дому хлопоты, да и я тут еще лежу бревном... С тех пор, как я
слег, Леля гнет горб на текстильной фабрике. Работа тяжелая, весь день на