"Игорь Ушаков. Семейная сага " - читать интересную книгу автора

Арсений Николаевич. 1927, 27 октября
Замучил меня кашель!.. Да-а-а... Неважно идут дела:
часто отхаркиваю с мокротой кровь... Врачи рекомендуют поехать в Крым,
говорят, может помочь. А как поедешь? На что? И так живем с хлеба на воду...
Леля-Аленушка извелась совсем, работает, как ломовая лошадь - Катю с Ксеней
растит без моей помощи, да еще я тут лежу пластом... А она каждый день мне
молоко горячее с жиром дает, сало откуда-то приносит... Как выкручивается?
Ума не приложу.
И себя не бережет, не боится заразиться от меня. По вечерам устроится,
как воробышек, на краешке кровати, руку мою держит, то к щеке своей
приложит, то поцелует. Говорю ей, остерегись, Леля, ведь и сама заразишься и
детей заразишь. А болезнь-то суровая, не приведи Господи!
Все вечера вместе проводим, говорим о многом, вспоминаем прошлое. Вот
вчера стала расспрашивать про отца моего да про мать, да про житье-бытье
наше. Я пообещал ей рассказать все завтра, устал уже сегодня. Когда она
ушла, я долго не мог заснуть, вспоминая былое...
Мать свою, Агриппину Ивановну, я помню не очень отчетливо: умерла она,
когда мне еще и восьми лет не было, а брату моему младшенькому, Глебу, было
и вовсе около двух.
Отец мой, Николай Ипатьевич Белый, был священником в Заволжской церкви.
Голосище у него был, что твоя иерихонская труба. Многие даже неверующие
ходили в церковь на "Николину службу". С матерью моей они были погодки,
любили друг друга без памяти, хотя отлюбить свое им Господь не дал: забрал
маму совсем молодой, ей только должно было тридцать стукнуть...
Отец очень любил нас с братом, но растил в строгости, воспитывая
по-спартански. Все говорил: в этом мире чтоб прожить, надо быть сильными и
выносливыми. Как только стало можно, отдал меня, а потом и Глеба в юнкерское
училище: почему-то не хотел, чтобы мы по его стопам пошли. Кончил я училище,
получил чин подпоручика, направили меня служить в Заволжский гарнизон.
Вот тогда-то и повстречался я со своей Аленушкой, Лелей, как называли
ее в семье. Она пела в церковном хоре в одной из Заволжских церквей, но слух
о ее голосе гремел далеко за пределами нашего города.
Сходил я как-то на службу в церковь послушать, как
Леля поет. И впрямь - чудо: голос глубокий, чистый, мощный, что твоя
Волга течет... Да и сама красоты неписаной: волосы цвета вороного крыла,
глаза темно-карие, цыганские, сама - кровь с молоком! Зачаровала меня,
околдовала с первого же взгляда.
Повстречался я с нею, представился. Едва и перебросились-то парой слов,
но я как-то почувствовал нутром, что и в ней ко мне ответ такой же. Часто
стали видеться, чуть ли не каждый день. А тут узнаю я от нее, что какой-то
заезжий купец хочет ее за свои деньги в Италию послать пению учиться. Знаю я
этих благодетелей, охочих до молодых и красивых девиц!
Ну, думаю, надо решаться - уедет Аленушка, потеряю я свое счастье.
Раздумывать было некогда, я и отцова благословения не спросил, пошел к
родителям ее, в ноженьки бухнулся, мол, благословите нас с Лелей под венец.
Родители у нее были простыми людьми, из подзаволжских крестьян- калмыков.
Отец ее, Степан Никодимыч Бургутов, был из погорельцев. Когда дом у них
сгорел вместе с хлевом, где была какая-никакая скотина, им остался он гол.
как сокол, подался он с женой да детьми малыми в Заволжск. Сначала
пристроился дворником, потом стал извозчиком. Обжился. Жена у него тихая и