"Йоанна Усарек. Мартин" - читать интересную книгу автора

Я никак не могла туда дозвониться почти полночи, так как у них все
время было занято. А когда мне, наконец, удалось прорваться, то положила
трубку. То есть - нет; это та пани первая положила трубку, потому что я
молчала и на ее голос не отзывалась. Мне было очень обидно, так как, хотя я
сама не осмеливалась заговорить, я хотела послушать хоть чье-то молчание. И
уж если быть точной, то та пани вешала трубку не один раз, а дважды. Потому
что я сумела туда дозвониться дважды и оба раза не отзывалась. По правде
говоря, я была очень удивлена той особой - на ее месте я ни за что не
повесила бы эту трубку. Ну честное слово! До сих пор не перестаю удивляться.
Но не в этом дело. Так вот, всю ночь напролет не переставала я звонить на
тот телефон доверия, и либо там было занято, и тогда я нервничала, либо не
было занято и тогда я молчала. Шиз какой-то или еще что, вот ей Богу!
Я так подробно излагаю, потому что это смешно. Мне не жалко - можешь
посмеяться! (Серьезно, мне и самой это теперь кажется забавным). Наконец эта
шиза прошла настолько, что я стала что-то бормотать в трубку. Именно
бормотать, так как была страшно взволнована, у меня даже тряслись руки, и
все внутри дрожало. Я не говорю, что это из-за тебя, просто со мной что-то
случилось, и было такое ощущение, что я сама во всем виновата; не знаю
почему. Вот и стала я лепетать, что "у меня брат" да "у меня брат", и больше
ничего выдавить из себя не могла. Пани была вроде недовольна мною, но зато
достаточно терпелива; все время повторяла: "Да? Слушаю вас", - но повторяла
это с таким изысканным сочувствием, что от этого я еще сильнее тушевалась.
Наконец, с пятого на десятое, я рассказала ей о нас (что моего брата
выбросили под колеса из поезда и т.д.), но сама чувствовала, что излагаю я
все это совершенно бестолку. Может поэтому она тоже вела себя без толку. Все
время повторяла, что это "трудное дело", и что "да, очень трудное дело", так
что я сама уже стала ей сочувствовать. А потом повторила, что "дело очень
трудное" и сказала что следующее дежурство у нее будет после двадцатого. И
что тогда я обязательно должна ей перезвонить. А число было еще только
седьмое или восьмое (все дни у меня перепутались), но у меня хватило такта
ее на этот счет не просвещать, и на этом мы и распрощались.
Но это еще не все. Может я и круглая дура, - думай, что хочешь, - но
мне было так грустно и плохо (а по правде говоря, еще хуже), что я опять
позвонила на тот телефон доверия. Потому что я и не заметила, как опять
пролетело несколько часов и настало утро, а дежурные пани на телефоне
доверия сменяются в восемь утра. Мне же вправду была нужна помощь и было мне
уже все равно. То есть, я нуждалась не в совете - только в том, чтобы
кто-нибудь меня понял и помог мне понять себя.
Ты вот пишешь, что не знаешь, кому тут в большей степени нужна помощь -
тебе или мне. Так я тебе скажу, это же просто: всем нужна помощь. Абсолютно
всем, даже тем, кто сидит на телефоне доверия. И ты говоришь, что, если я
хочу помочь тебе, то первым делом должна помочь самой себе. Так именно этим
я и занимаюсь! Только никак не возьму в толк, отчего это ты, при всех этих
своих поразительных взлетах ума и духа, умудряешься оставаться таким
эгоистом? (Сам назвал себя неблагодарным сукинсыном. Да мне-то что с того,
что ты признаешь себя сукинсыном?! Раз так, то исправляйся!) Разве из твоего
письма не следует, что я должна помочь себе, чтобы помочь тебе? Ну так очень
жалко, что при этом никак не следует, что тебе (!) нужно помочь себе, чтобы
помогать мне!
Ну, ладно, замнем. Звоню я на этот телефон доверия, и тут уже вышел мне