"Йоанна Усарек. Мартин" - читать интересную книгу автора

половина была как бы расплывшаяся, а другая стянувшаяся и асимметричная.
Где-то посреди всего того, на разных уровнях, плавали глаза. Мы были
потрясены. И Баська сказала: "Господи! Нет такой философии, чтобы человек
мог хотеть жить в подобном состоянии!" (Я ей не удивляюсь! Уж кто как, а она
- философии на такой случай точно не знает!) Я часто вспоминаю эту сцену, и
в голову приходят разные мысли. И встают в памяти слова Лорки из сборника,
который ты подарила мне однажды на День рождения:
Облегчи, дровосек, мою муку,
Отруби от меня мою тень,
Чтобы больше не видел себя я бесплодным!

* * *

Полежал я пару часов и снова приперся к этой машинке, чтобы высказать
уже все до конца. Не смог с первого захода, не хватило духу быть к тебе
таким безжалостным. Но теперь почувствовал, что если не выскажу все это
сейчас, то, пожалуй, не отважусь на это никогда - и, может статься, уже не
успею этого сделать.
Прости мне жестокость этих слов. Но, в конце концов, что может быть
более жестоко чем сама жизнь.
Мартин, пойми. Я лишился всего без остатка. Я буквально заживо изъят из
жизни. Ты должна, ты просто обязана понять меня! Мне осталось одно последнее
на этом свете: убедить тебя, что я тут больше не жилец. И что имею право сам
сделать выбор.
Я не прошу твоего согласия. Мне и не нужно просить об этом, и не
осмелился бы отягощать тебя подобной просьбой. Но не могу, не посмел бы я
разделаться с этим у тебя за спиной. Хоть так было бы может и легче. Легче,
наверно, для нас обоих. Но как же мне уйти, как оставить тебя, не добившись
твоего прощения и понимания?! Боже мой. Доченька моя, пойми меня! А то если
ты не поймешь, не простишь, то как же ты сможешь потом жить?!
Я никогда не надеялся, что смогу еще вернуться к так называемой
нормальной жизни. Но не думал, все-таки не думал, что суждено мне быть
только приложением к этой коляске. Поверь, я сумел бы сжиться даже с
увечьем, если б оно оставило мне возможность сохранить хоть какое-то
достоинство. (И если б люди оставили мне такую возможность!) Быть бы мне
хоть чуть более самостоятельным. Иметь хотя бы обе руки. Хотя бы!? Господи,
о чем это я. Достаточно было бы куда меньше! И страх подумать, как ничтожно
это мое "куда меньше".
Когда я был в больнице, меня одолевала незлобная зависть к пареньку,
который лежал со мной в одной палате. Он тоже потерял обе ноги. Но у него
еще оставалась надежда на какое-то будущее, ему еще было чем за него
бороться. Я же... я срал под себя, и с бессильным отчаянием смирялся, когда
меня брали на руки молоденькие санитарочки, которых с куда большей охотой я
сам заключил бы в свои объятия. Я спрашивал себя, чем может быть
преисподняя, если то, что выпало мне, все еще называется жизнью. Если б не
ты, то наверно покончил бы с собой еще тогда. Я видел себя отраженным в
глазах других людей, и видел только бесполое, неуклюжее туловище, вызывающее
жалость и ужас. Нет, не сочувствие - а именно жалость и ужас. Взять хотя бы
ту слащавую дуру, что так плакалась - мол, сердце у нее болит от одного
моего вида. Или тот дед, к примеру, который тогда в коридоре сказал тебе,