"Сергей Юрский. Западный экспресс" - читать интересную книгу автора

когда - нет, не купил еще, до этого далеко! - а ЗАПИСАЛСЯ в очередь на
холодильник и мой номер в первой сотне! И вы никогда не узнаете восторг,
который переживала душа при пересечении границы: мне доверили, я достиг, я
дожил до этого... я взлетел!
Дай вам Бог этого не узнать! Но не смейтесь над нами, дети. В вас наши
гены. Валяйте, гуляйте... но помните это.
Теперь, когда все перевернулось, когда сотни людей из Омска
ПРЯМЫМ рейсом летают на Кипр и в Барселону - отдохнуть пару неделек,
когда мой приятель говорит: "Нет смысла ехать в Италию на машине, лечу
самолетом, а там найму машину и своим ходом дальше", когда состоятельные
(очень, очень состоятельные) люди из Сургута отправляют сорок детей в Париж
на пять дней - только побаловаться в Диснейленде, а музеи и там остальное...
ну посмотрят через месяцок, еще одну экскурсию организуем,- теперь, когда
все так перевернулось, я спрашиваю себя: куда исчезла эта граница?
Испарилась? Или приснилась она нам тогда? Или все дело в деньгах? Раньше мы
были бедными, а теперь некоторые стали богатыми. Такими богатыми, что для
них вообще уже нет никаких границ. Часто слышалось: какие эти западные люди
свободные - в поведении, в жестах, в любых мелочах. Сразу отличишь от наших.
Теперь наши, бывает, куда более иностранные, чем сами иностранцы... И
говорят даже на разных языках, и такие свободные в поведении, что даже
расхлябанные. Но в том-то и дело, что все это, КАК они и даже БОЛЬШЕ, чем
они. Все это немножко СЛИШКОМ.
Опять же говорят: "Нормально, процесс пошел! Со временем все
устаканится".
Может быть, хотя не уверен. Не думаю. Я ведь не со стороны смотрю. Я
тоже отсюда. Мой XX век большей частью протек В
СТРОГИХ ГРАНИЦАХ. Они во мне. Они прошли через меня насквозь. И таких,
как я, много, много. Нам нельзя превратиться в заграничных людей. Это
притворством будет. Потому что мы, забыв про строгость границы, думаем, что
преграды исчезли вообще. А, оказывается, У НИХ, у заграничных-то, у них свои
преграды... и стенки, и потолки, и заборы, хоть и плющом увитые, а
кре-епкие!
От родителей можно отказаться (это на нашей памяти бывало), а вот
перестать быть их потомком... нет. Нетушки!

Брест - Варшава

Виталий Геннадьевич наконец напился всерьез и проспал с храпом наше
вторжение в Польшу. Невнимательные либеральные пограничники вколотили нам в
паспорта по штампу, невнимательные таможенники подмахнули декларации с
одинаковыми разрешенными суммами, и рассвет высветил белую равнину с черными
ранками изб, рощиц, станционных строений. Был тот же февраль, но только уже
заграничный.
Очень люблю весну. Рад бы вслед за Александром Сергеевичем восхищаться
прелестями осени и восклицать: "...Я не люблю весны;
Скучна мне оттепель; вонь, грязь - весной я болен..." Но что
поделаешь - люблю весну. Ленинградскую раннюю люблю, когда лед на Неве
меняет цвет и сквозь зимний автомобильный шум города просачиваются новые
звуки - таяния, невнятного журчания, вздохов размораживающейся большой воды.
И вдруг понимаешь, что ты не на материке и не на обширной тверди, а на