"Леон Юрис. Хаджи " - читать интересную книгу автора

Я крепился, глядя, как его лицо наливается кровью.
- Ты уверен, Ишмаель?
- Да будет Аллах мне судьей.
Ибрагим ворчал и раскачивался взад и вперед в своем большом кресле.
Пальцем он поманил меня ближе. От страха я чуть не прокусил губу.
- И что же от всего этого получается? - спросил он.
- Плату за семьдесят два участка Камаль с дядей Фаруком берут себе.
Ибрагим снова поворчал, протянул руку и потрепал меня по щеке. Я этого
никогда не забуду, ведь он это сделал в первый раз за все время. Он погладил
меня по тому месту, которое раньше столько раз шлепал.
- Ты позволишь мне ходить в школу?
- Да, Ишмаель. Иди в школу и учись. Но ни одной живой душе никогда не
говори об этом, а то я отрублю тебе пальцы и сварю их. Понял?
- Да, отец.

Все произошло так быстро, что я не успел объяснить или даже убежать.
Камаль, которому было девятнадцать, схватил меня за коровником, сбил с ног,
прыгнул на меня и стал душить и бить головой о землю.
- Собака! - кричал он. - Убью!
Я лягнул его ногой изо всех сил, еще раз, ... пять раз. Он заревел от
боли, отпустил меня и упал на колени. Я вскочил на ноги и схватил вилы.
Камаль пополз, все еще согнувшись, и ринулся на меня. Я ударил его, он снова
вскрикнул и, шатаясь, побрел по коровнику. Он нашел другие вилы и угрожающие
двинулся на меня.
- Собака! - прошипел он.
- Камаль! - Он повернулся к вошедшей матери. - Не трогай Ишмаеля!
- Что ты знаешь, сумасшедшая старуха! Свинья! Ибрагим даже не спит с
тобой!
- Сегодня он позвал меня к себе в постель, - спокойно сказала она. - И
у меня есть кое-что интересное, чтобы рассказать ему.
Среди равных себе по возрасту и росту Камаль никогда не слыл бойцом. Он
мог защититься только потому, что был сыном мухтара и умел читать и писать.
Он мгновение подумал и опустил вилы.
- Никогда больше не трогай Ишмаеля, - повторила мама. Она взяла вилы из
моих рук и поглядела на нас, одного и другого. - Никогда, - повторила она и
вышла.
- День придет, - сказал Камаль.
- Зачем нам быть врагами, - сказал я. - Есть еще тридцать участков, о
которых я отцу не сказал. Если мы договоримся, мне надо половину.
- Тебе рано играть в такие игры, Ишмаель, - сказал он.
- Я хочу половину. И мою половину ты будешь отдавать маме.
- А дядя Фарук?
- Ему - из твоей половины. Дяде Фаруку лучше бы быть поосторожнее, отец
готов выгнать его из деревни. Ну как, согласен или нет?
Кипя от злости, он кивнул в знак согласия и вышел.

Когда мы с мамой через несколько дней снова спали вместе, она погладила
меня по голове и сто раз поцеловала, плакала и говорила, как она мной
гордится.
Вот так, не достигнув еще и девятилетнего возраста, я уже знал главный