"Леон Юрис. Хаджи " - читать интересную книгу автора

справлялся с тайнами этих документов. Фарук был еще и деревенским имамом -
священником и вел официальные записи для моего отца. Отец не вполне ему
доверял и из предосторожности послал моего старшего брата Камаля в школу в
Рамле.
Собранную арендную плату отец отдавал крупному землевладельцу Фавзи
Кабир-эфенди, который жил в Дамаске, а в Палестину приезжал раз в год за
деньгами.
Мама всегда подозревала, что Камаль и дядя Фарук сговорились обманывать
отца, получавшего процент от эфенди в качестве его агента.
Когда я закончил свои тайные подсчеты, мама вытолкнула меня из кухни и
велела пристать к отцу как тень. Сначала я боялся. Всякий раз, как я
увязывался с ним, он с проклятиями гнал меня прочь, а иногда хватал за руку
и тряс или бил. Не то чтобы Ибрагим меня ненавидел или обращался со мной
хуже, чем с моими братьями. Арабы могут очень любить своих сынишек, пока они
маленькие, одеты как девочки и живут с женщинами. Но как только они
переступают порог мира мужчин, отцы перестают обращать на них внимание. С
этих пор отношения основываются на покорности, полной, абсолютной покорности
без всяких вопросов. Это отцовская привилегия. За это он разрешает сыновьям
зарабатывать на его полях на собственную жизнь, а когда они берут невесту,
то приводят ее в дом отца.
Отец еще должен следить, как бы сыновья его не надули, и таким образом
традиция отцовского безразличия входит в образ жизни. Чтобы дать выход
недовольству, детям мужского пола позволено командовать над всеми женщинами,
даже над собственной матерью, и шлепать младших братьев. К четырем годам я
уже научился командовать бабушкой, а бывало, и распространял свои мужские
права на Наду или даже на маму.
Чем больше отец меня гнал меня прочь, тем больше мать выталкивала меня
обратно. Я так часто таскался за отцом, что через некоторое время он просто
устал от моей навязчивости и смирился с моим присутствием.
В один прекрасный день я набрался храбрости посмотреть ему в лицо. Я
ему сказал, что немного научился считать, читать и писать и хочу ходить в
школу в Рамле. Как младший сын, я должен был вскоре начать пасти коз -
низшая должность в семье. Мысль мою отец встретил с презрением.
- Читать и писать умеет твой брат Камаль. Так что тебе нет в этом
нужды. На следующий год ты будешь ухаживать за козьим стадом, и твоя будущая
жизнь уже определена. Когда возьмешь себе жену, останешься в моем доме, и у
тебя будет своя комната.
Казалось, это конец. Я вздохнул глубоко, как только мог.
- Отец, я кое-что знаю, - выпалил я.
- Что именно ты знаешь, Ишмаель?
- Кое-что, что и тебе надо знать. То, из-за чего мне надо ходить в
школу в Рамле.
- Не смей загадывать мне загадки!
- В Табе девятьсот шестьдесят два отдельных участка земли, - выпалил я,
чуть не задохнувшись от страха. - В других деревнях восемьсот двадцать
участков. Это не считая общей земли, которую возделывают сообща.
Лицо Ибрагима помрачнело - знак, что он схватывает суть моего
сообщения. Я совладал с дрожью...
- В счетных книгах, которые ведет Камаль, только девятьсот десять в
Табе и восемьсот в других деревнях.