"Леон Юрис. Хаджи " - читать интересную книгу автора

была женщиной крупной, с большими грудями. Они не только были полны молока,
но и давали мне приют, где мне было так уютно. И я ухитрился прятаться от
мира мужчин аж до 1944 года, когда мне исполнилось восемь лет.
Как-то раз мой отец Ибрагим выгнал мою мать и отправил в ее родную
деревню, за много миль к югу. До этого ее редко отпускали из дома, и ее
внезапный отъезд стал для меня и травмой, и угрозой. Пока я был маленьким, я
жил вместе с женщинами, у них я находил приют, и они были мне защитой.
Отчасти воспитывала меня бабушка, потому что у мамы были обязанности по
кухне, дому и семье, да она еще и работала в поле и на участке земли возле
дома. А прогнали ее всего через несколько дней после смерти бабушки.
Моей единственной работой по дому было приносить воду. Каждый день мы с
мамой отправлялись к деревенскому колодцу. А теперь ее со мной не было. Меня
встречали насмешками. Женщины хихикали и подсмеивались надо мной. Они мне
говорили, что отец собирается взять новую жену. Потому он и выгнал ее из
деревни - чтобы избавиться от ее гнева и унижения. Вскоре и мои товарищи по
играм присоединились к хору насмешек, а некоторые кидались в меня камнями.
По утрам я видел, как отец отправлялся в кафе, которое принадлежало ему
и дяде Фаруку; он проводил там большую часть дня. Я подбегал к нему и,
плача, жаловался на то, что происходит. А он резко отстранял меня и
продолжал шагать. Я бежал за ним и дергал изо всей силы за одежду, стараясь
привлечь его внимание. Когда он оборачивался ко мне, я замахивался на него
своим маленьким кулачком и кричал, что ненавижу его.
Тогда он хватал меня за руку и так сильно тряс, что мне казалось, что
потеряю сознание. Затем он отшвыривал меня как мусор, и я падал в сточную
канаву, что проходила от верхушки деревни.
И вот я, одетый как девчонка, кричу что есть силы. Я ощущаю соль своих
слез и текущие в рот сопли. Я рыдаю в отчаянии, ибо даже в этом возрасте я
понимал, что никак не могу изменить своего положения. Ни возмущаться, ни
протестовать.
Вновь и вновь вижу я себя маленьким мальчиком, играющим в мусорных
кучах под насмешками взрослых, семьи и товарищей. И все взывают к Аллаху, а
он ничего не слышит.

Наша деревня Таба находилась возле дороги на Иерусалим. Моя семья была
из клана Сукори, некогда принадлежавшего к бедуинскому племени Ваххаби.
Ваххаби были великие воины, пришедшие с Аравийского полуострова около 250
лет назад, ради торжества ислама очищая это место мечом и огнем.
Но в конце концов могущество Ваххаби было сломлено вторжениями
египетской и турецкой армий. Многие члены клана отделились от основного
племени и переселились в Палестину. Наша ветвь племени кочевала между Газой
и Беэр-Шевой, пересекая пустыни Негева и Синая.
Некоторые кланы, насчитывавшие более ста пятидесяти семей, двинулись на
север и осели на земле. Но через браки мы еще сохраняли с Ваххаби тесные
связи, поддерживая их праздниками, свадьбами и похоронами, а когда надо было
собирать урожай и удобрять землю навозом, они работали у нас погонщиками
верблюдов. Отец мой, Ибрагим, был персоной значительной, внушавшей страх и
уважение всей округе. Он был мухтаром - старостой деревни, а еще и агентом
землевладельцев. Наша семья принадлежала к Саидам, прямым потомкам пророка
Мухаммеда, и это возвышало нас над другими. Кроме Табы, он управлял еще
соседними маленькими деревнями бывших бедуинов Ваххаби. Его власть опиралась