"Джон Апдайк. Террорист" - читать интересную книгу автора

теперь это здание, обильно разукрашенное глубокими царапинами и осыпающимся
асбестом, покрытое жестким слоем блестящей краски, с высокими решетчатыми
окнами, стоит на краю этакого большого озера из рваных камней, где когда-то
была часть центра, прорезанная трамвайными рельсами. На старых фотографиях
блестят рельсы в окружении мужчин в соломенных шляпах и галстуках и пузатых
автомобилей цвета похоронных дрог. Над тротуарами было натянуто столько
тентов, рекламировавших соперничающие голливудские "хиты", что в дождь можно
было нырять из-под одного тента в другой и не промокнуть. Был даже подземный
публичный туалет, обозначенный старинными фарфоровыми буквами: ДАМЫ и
ДЖЕНТЛЬМЕНЫ; к нему вели две разные лестницы с тротуара Ист-Мэйн-стрит у
Тилден-авеню. В каждом из них был пожилой служитель, поддерживавший чистоту
туалетов и раковин; туалеты были закрыты в шестидесятых годах, превратившись
в дурно пахнущие прибежища для наркодельцов, гомосексуалистов, проституток,
а порой и грабителей.
Город два века тому назад был назван Нью-Проспект, то есть Новая
Перспектива, из-за великолепного вида, открывавшегося с холмов над
водопадами, а также из-за восторженного видения будущего. Когда страна была
еще молодой, думали, что река, протекающая через город, с ее живописными
водопадами и бурными порогами привлечет промышленников, да так оно со
временем и произошло: после многочисленных неудачных начал и банкротств
появились трикотажные фабрики, заводы по окраске шелка, по выделке кожи,
предприятия, производившие локомотивы, и безлошадные повозки, и канаты,
чтобы укреплять большие мосты, перекинутые через реки и гавани
Среднеатлантического района. При переходе девятнадцатого века в двадцатый
начались продолжительные и кровавые забастовки; экономика так и не вернулась
в то оптимистическое состояние, что помогало эмигрантам из Восточной Европы,
Средиземноморья и с Ближнего Востока терпеливо выносить четырнадцатичасовой
напряженный, насыщенный ядовитыми газами, оглушающий, монотонный рабочий
день. Заводы перекочевали на Юг и на Запад, где была дешевле рабочая сила и
легче было запугивать людей и куда ближе было подвозить железную руду и
кокс.
В старом центре живут теперь люди с темной кожей разных оттенков. Среди
городских торговцев оставшиеся белокожие, но редко англосаксы продают с
малой прибылью пиццу, и чили, и всякую бросовую еду в ярких пакетиках, а
также сигареты и лотерейные билеты штата, но их теснят недавние эмигранты из
Индии и Кореи, которые с наступлением темноты не так спешат сбежать на еще
смешанные по населению окраины города и его пригороды. Белолицые
передвигаются в центре города словно крадучись и выглядят пропыленными.
Ночью, после того как несколько хороших национальных ресторанов распростятся
со своей клиентурой из окраин, возле белых пешеходов будет останавливаться
полицейская машина, проверяя, не ищут ли они наркотики, и предупреждая об
опасности здешних мест. Ахмад сам произошел от рыжей американки, ирландки по
крови, и студента-египтянина, прибывшего по обмену, чьи предки со времен
фараонов жарились на заболоченных рисовых и льняных полях, затопляемых
Нилом. Кожу отпрыска этого смешанного брака можно назвать сероватой, светлее
бежевой, а кожа у его названого отца шейха Рашида - восково-белая, такая же
как у поколений йеменских воинов, которые накрепко обматывали себя бинтами.
Там, где раньше стояли шестиэтажные универсальные магазины и тесно
сбитые конторы по рекламе, принадлежавшие евреям и протестантам и
составлявшие единый фасад из стекла, кирпича и гранита, теперь - созданные