"Джон Апдайк. Кролик разбогател (Кролик-3)" - читать интересную книгу авторакажется большим, на первом этаже не повернуться из-за всей этой мебели,
доставшейся мамаше Спрингер в наследство от Кернеров, да и жалюзи там всегда приспущены; только на веранде, выходящей во двор, да в маленькой комнате наверху, которая в детстве служила спальней Дженис, а потом в течение пяти лет здесь спал Нельсон, пока не уехал в Кент, Гарри дышится привольно и ничто не заслоняет свет. Он сворачивает на аллейку, посыпанную крупнозернистой щебенкой, и ставит "корону" в гараж рядом с темно-синим "крайслером" марки "Ньюпорт" 1974 года выпуска, который Фред подарил своей старушке ко дню рождения, за год до смерти, и в котором она ездит по городу, вцепившись обеими руками в руль с таким видом, точно под капотом у нее находится бомба. Дженис всегда оставляет свой "мустанг" со складным верхом у тротуара под кленами - чтобы сок с деревьев побыстрее разъел парусиновую крышу. А в теплую погоду и вовсе оставляет машину на целую ночь открытой, так что сиденья всегда липкие. Кролик опускает дверь гаража и шагает по бетонной дорожке через задний дворик - и внезапно, словно в туннеле включили фары, его пронзает сознание, что у него не один ребенок, а два. Дженис встречает его на кухне. Что-то стряслось. Она надела свежее платье в полоску цвета мяты, но волосы, все еще влажные после плавания в клубном бассейне, висят патлами. Чуть ли не каждый день она играет в теннис с какой-нибудь из приятельниц в их клубе "Летящий орел", недавно возникшем на нижних склонах соседней с горою Джадж лесистой горы с индейским названием Пемаквид, а потом остаток дня валяется у бассейна, сплетничая или играя в карты и постепенно накачиваясь коктейлями или водкой с тоником. Гарри четыре года Дженис располнела в талии, но ноги у нее все еще крепкие и без вен. И загорелые. Она вообще смуглая и, хоть еще и не июль, выглядит уже как дикарка - ноги и руки у нее почти черные, точно она какая-нибудь полинезийка из старого фильма Джона Холла. К нижней губе ее прилипла крошка белого порошка - это возбуждает, хоть ему и не нравится, когда она вот так упрямо сжимает рот - настоящая щель. Ее еще мокрые волосы зачесаны назад, обнажая высокий, неровно загоревший лоб - точно коричневая оберточная бумага, на которую попала вода, а потом высохла. По ее взбудораженному виду он понимает, что она снова поссорилась с матерью. - Что еще случилось? - спрашивает он. - Настоящая буря, - говорит Дженис. - Она теперь сидит в своей комнате и говорит, чтоб мы ели без нее. - Ничего, сойдет вниз. А что мы будем есть? Я что-то ничего не вижу на плите. Часы, встроенные в плиту, показывают шесть тридцать две. - Гарри! Клянусь Богом, я собиралась поехать за покупками, как только вернусь и переоденусь после тенниса, а тут эта открытка, и с тех пор мы с мамой воюем. В любом случае сейчас лето, и тебе не следует много есть. Дорис Кауфман - я бы отдала что угодно, если бы она согласилась нам помогать, - так вот она говорит, что на обед она выпивает один только стакан чая со льдом, даже среди зимы. Вот я и подумала, что, может, поедим супа и этот ростбиф, который я купила, а вы с мамой отказываетесь к нему даже притронуться, - надо же его когда-то съесть. Да и салат так разросся на огороде, что надо его есть, пока он весь в рост не вымахал. |
|
|