"Эрнст Юнгер. Рабочий. Господство и гештальт" - читать интересную книгу автора

Верховная власть, которая обеспечивает ему эту безопасность, есть
разум. Чем ближе находится он к ее центру, тем сильнее истаивают мрачные
тени,скрывающие в себе опасности, которые временами, когда кажется, что ни
одно облачко не омрачает неба, теряются в дальней дали.
И тем не менее опасность всегда налицо; подобно стихии, она вечно
пытается прорвать плотины, которыми окружает себя порядок, и по законам
скрытой, но неподкупной математики становится более грозной и смертоносной в
той мере, в какой порядку удается исключить ее из себя. Ибо опасность не
только хочет быть причастной к любому порядку, но и является матерью той
высшей безопасности, которая никогда не будет уделом бюргера.
Напротив: идеальное состояние безопасности, к которому устремлен
прогресс, состоит в мировом господстве бюргерского разума, которое призвано
не только уменьшить источники опасности, но, в конце концов, и привести к их
исчезновению. Действие, благодаря которому это происходит, состоит как раз в
том, что опасное предстает в лучах разума как бессмысленное и тем самым
утрачивает свое притязание на действительность. В этом мире важно
воспринимать опасное как бессмысленное, и оно будет преодолено в тот самый
момент, когда отразится в зеркале разума как некая ошибка.
Такое положение дел можно повсюду детально показать в рамках духовных и
фактических порядков бюргерского мира. В целом оно заявляет о себе в
стремлении рассматривать зиждущееся на иерархии государство как общество,
основным принципом которого является равенство и которое учреждает себя
посредством разумного акта. Оно заявляет о себе во всеохватной структуре
системы страхования, благодаря которой не только риск во внешней и
внутренней политике, но и риск в частной жизни должен быть равномерно
распределен и тем самым поставлен под начало разума, - в тех устремлениях,
что стараются растворить судьбу в исчислении вероятностей. Оно заявляет о
себе, далее, в многочисленных и весьма запутанных усилиях понять жизнь души
как причинно-следственный процесс и тем самым перевести ее из
непредсказуемого состояния в предсказуемое, то есть вовлечь в тот круг, где
господствует сознание.
В пределах этого пространства любая постановка вопроса художественной,
научной или политической природы сводится к тому, что конфликта можно
избежать. Если он все-таки возникает, чего нельзя не заметить хотя бы по
перманентным войнам или непрекращающимся преступлениям, то дело состоит в
том, чтобы объявить его заблуждением, повторения которого можно избежать с
помощью образования или просвещения. Такие заблуждения возникают лишь
оттого, что не всем еще стали известны параметры того великого расчета,
результатом которого будет заселение земного шара единым человечеством, - в
корне добрым и в корне разумным, а потому и в корне себя обезопасившим.
Вера в то, что эти перспективы достаточно убедительны, является одной
из причин, по которым просвещение склонно переоценивать отпущенные ему силы.

14

Мы уже видели, что стихийное всегда налицо. Хотя его и можно до
значительной степени исключить, этому все же положены определенные границы,
так как стихийное принадлежит не только внешнему миру, но как неотчуждаемое
приданое уделено и существованию каждого единичного человека. Человек в
равной мере живет стихийно и потому, что он является природным, и потому,