"Эрнст Юнгер. Годы оккупации" - читать интересную книгу автора

обаяние. Мир труда предстает в другой перспективе, подчиняется субординации.
Рабочий отодвигается на второстепенное место иерархии, ставится в рамки его
материалистической схемы, ему отводится роль обслуживающего брата, в то
время как новые духовные вожди уже заняты новыми идеями. Этому способствует
стремление к усовершенствованию, которое лишает средства их революционного
характера. Первый голод уже утолен. Гигантский улей наполняется ячейками,
которые требуют уже иной пищи, а с приходом внуков туда проникают новые
паразиты.

Меняются роль и задачи скепсиса. Он подталкивает ход диалектических
процессов в их героической фазе и тормозит их после ее завершения под
личиной taedium vitae(Отвращение к жизни, пресыщенность (лат.).) - явления,
распространяющегося в мирное время золотого века. Сначала скепсис
ухватывается за модификации генерального плана, оставаясь на его ковре, в
рамках господствующих банальностей. Смертельные враги даже не подозревают,
до чего сходны их язык, их символика. Они схожи между собой как зеркальные
отражения, как поддерживающие друг друга арки. Непримиримость возрастает
вместе с тонкостью расхождений, как это было на великих церковных соборах,
где спор шел о богоравенстве или богоподобии.

Затем скепсис начинает подвергать план тотальному сомнению, доходя до
глубочайшего нигилизма. Он тоже входит в поставленную задачу. И наконец
совершается переворот: сомнение оборачивается верой, прикрепившись к
блеснувшим над горизонтом новым образам. Но что именно придет "извне", не
поддается предсказанию.

Это движение происходит волнами. В определенный момент план достигает
своей кульминации, причем в духовном аспекте раньше, чем в реальном; силовая
и пространственная экспансия, энергичное движение масс значительно
запаздывают по сравнению с первоначальным толчком. Это можно наблюдать
повсеместно в мире зоологии, истории, теологии.

Не противоречит этому и то, что движение одновременно происходит по
спирали; критика; наблюдатель видит его с другой позиции, чем действующий
участник, и в результате истолковывает его иначе. Всякая сила,
приближающаяся к своему закату, несет в себе зарю новой, реализует ее в
момент своей гибели как матрицу, как питательную среду. В этом смысле конец
всегда эпизодичен, он даже необходим, так как освобождает пространство. Мир
тесен, и история пишется не в виде книги, а на одном листе, на котором
просвечивают прежние тексты, вплоть до самого первого. В абсолюте существует
только массивная субстанция, которая дает излучение во времени, там нет ни
закатов, ни восходов, как у солнца, которое не заходит и не восходит. Есть
только превращения, смерти нет.

Вероятно, метафизический потенциал мира труда сильнее, чем нам это
представляется сегодня. Мы видим гусеницу, неподвижную куколку, а не
бабочку. Мы видим движение, но не видим покоя, который управляет его
законами. На высших витках спирали откроется скрытая необходимость. Жертвы
были сильнее, непреоборимее, чем думали те, кто жертвовал собой: они были
так сильны, как они верили и мечтали. Физические формулы, социальные и