"Эрнст Юнгер. Ривароль" - читать интересную книгу автора

старых рамках. Кажется, оно еще способно вобрать в себя это новое и с ним
укрепиться. И вот, благодаря шлюзам и плотинам, был достигнут такой уровень,
что впоследствии не могло обойтись без водопада.

Взвесить здесь все pro et contra был попросту предназначен такой
человек, как Ривароль; у него были для этого и средства, и способы
выражения. Весы для него были символом, заключавшим в себе изначальное,
строго определенное понимание справедливости. Это понимание придает форму
средствам, и прежде всего языку, делая его размеренным и взвешенным. Но то,
что поначалу поражает легкостью, уравновешенностью и элегантностью, что
граничит с артистизмом, в действительности проникает глубже и основывается
на подлинном таланте отыскивать истину, на призвании истинного судьи.

9

Отметим здесь коротко, что по той же причине Ривароля нельзя причислить
и к романтикам. Его суждения не имеют ничего общего с ремеслом адвоката, что
как раз характерно для них. Романтик защищает что-то утраченное, что он
хотел бы вернуть. И в искусстве, и в политике он стоит "по ту сторону" как
во времени, так и в пространстве. Его точка зрения - это позиция лишенного
власти жреца или аристократа, не отказавшихся от своих притязаний.
Относительно своих целей он находится в ситуации утраченного рая, который, в
лучшем случае, еще виден ему поверх преграды, и для него нет более
решительного испытания, чем попытаться претворить этот рай в
действительность. Поскольку утрата происходит в сфере бытия, ее нельзя
возместить политическими средствами. Такая позиция не лишена духовного
величия.

Ривароля нельзя отнести к этому разряду, даже когда он уже в эмиграции,
бывшей одним из рассадников романтических идей. Мы не обнаруживаем у него ни
"настроений", ни пронизанного светом средневековья, ни растворившегося в
прекраснодушии христианства. Его высказывания продуманы в тончайших
ответвлениях. Поэтому и в суждениях своих он заслуживает большего доверия и
менее заносчив, чем Шатобриан, без промедления реагировавший на колебания
политического климата. Ривароль избежал той ошибки, которая слишком
свойственна человеческому характеру - путать гордость с силой; в его жизни
не было такого периода, когда его можно было бы назвать человеком крайних
позиций. Уже один только хорошо развитый вкус не давал ему впадать в
крайности; как хороший стрелок, он всегда стремился попасть в самую середину
мишени. Одним из первых он выступил против недальновидного манифеста герцога
Брауншвейгского.

Ривароль не романтик, потому что в глубине его души, в его сознании не
произошел тот резкий разлом, который на новый лад отделил прошлое от
настоящего и прервал традицию так, что это ощущалось отчасти как
освобождение, отчасти как утрата корней. Поэтому в водовороте событий он
умел столь же беспристрастно, сколь и проницательно судить о том порядке,
что лежит в основе сменяющих друг друга политических явлений.

Это следование здравому человеческому рассудку и пренебрежение к