"Сигрид Унсет. Йенни" - читать интересную книгу автора

влюбленного взгляда, а Хегген разломал все спички на маленькие кусочки и
сложил в апельсинные корки.
- Вы уже давно приехали сюда, кандидат Грам? - спросил его Хегген.
Хельге сделал попытку немного приободриться.
- Я уже привык отвечать на это, что приехал сегодня утром из Флоренции.
Йенни улыбнулась из вежливости, а улыбка Франциски была какая-то
слабая.
В эту минуту в тратторию вошла молодая темноволосая девушка с
непокрытой головой и с нахальным одутловатым, желтым лицом. В руках у нее
была мандолина. За ней плелся маленький плешивый человек, одетый с дешевым
шиком приказчика. Он держал в руках гитару.
Йенни заговорила с Франциской, словно с капризным ребенком:
- Посмотри-ка, Ческа, вот и музыканты пришли. Это Эмилия... теперь мы
послушаем музыку.
- Как это приятно, - сказал Хельге.
Певцы затянули куплеты из "Веселой вдовы". У певицы был странный, очень
высокий, ясный и металлического тембра голос.
- О, какой ужас! - воскликнула Франциска, точно пробуждаясь ото сна. -
Это мы не хотим слушать. Пусть поют что-нибудь итальянское... "lа luna con
palido canto" - не правда ли?
С этими словами она вскочила, подбежала к музыкантам и поздоровалась с
ними как со старыми знакомыми. Она смеялась, жестикулировала, взяла гитару и
слегка промурлыкала отрывки нескольких песен.
Итальянка запела. Раздалась очаровательная песенка под аккомпанемент
металлических струн; припев все стали подпевать.
Йенни Винге повернулась к Хельге и спросила его со своей милой улыбкой:
- Ну, кандидат Грам, как вам нравится все это? Не правда ли, вино здесь
во всяком случае очень хорошее?
- Да, великолепное. Да и помещение здесь необыкновенно колоритное.
Однако, как он ни бодрился, на него нашло уныние. Фрекен Винге и Хегген
старались занимать его и заговаривали с ним, но он отвечал отрывисто и не
был в состоянии поддерживать разговор. Тогда Йенни и Хегген начали говорить
друг с другом о картинах. Шведский скульптор молчал и смотрел на фрекен
Ярманн. Песня о любви с игривой и завлекательной мелодией как бы проносилась
мимо ушей Хельге, неся радость и надежды другим. Обстановка, которая его
окружала, была типично итальянская: пол был из красного кирпича, сводчатый
потолок как бы опирался о толстую каменную колонну посреди комнаты, стены
были выкрашены известью. Столы были, как это и подобает, некрашеные, сиденья
на стульях соломенные, воздух был спертый и кисловатый - это пахли винные
бочки, находившиеся за мраморным прилавком.
Вот оно - быть художником в Риме. Все было точь-в-точь, словно он видел
перед собой картину или читал описание в книге. Только сам он был тут
совершенно лишний, безнадежно лишний. И ему вдруг стало ясно, что он никогда
не станет своим в этом кружке.
К черту все это, так и лучше! Вообще он не годится ни для какой
компании, а в особенности для компании художников. Посмотреть только, как
беззаботно берет Йенни Винге толстый, грязный стакан с темным вином!
Да, до сих пор он не знал настоящей жизни, он только мечтал и читал. А
когда он встречал живых людей, то старался приноровить их к мертвым,
выдуманным фигурам.