"Сигрид Унсет. Улав, сын Аудуна из Хествикена" - читать интересную книгу автора

изо всей силы стукнул его кулаком по лицу, так что у Стейнфинна,
связанного по рукам и ногам, кровь хлынула из носа и изо рта.
Наконец Маттиас со своими людьми ушел. Улав, сын Аудуна,
одиннадцатилетний приемыш Стейнфинна, вбежал в горницу и перерезал
веревки. Покуда Маттиас толковал со своей неверной суженой и ее супругом,
его люди вытащили этого отрока вместе с детьми Стейнфинна и их кормилицами
в сени и держали там.
Стейнфинн схватил копье и, как был нагишом, помчался вслед за Маттиасом
и его людьми, которые, глумливо смеясь, скакали по выгону на крутом склоне
и прямо через пашни. Стейнфинн метнул копье, но не попал. Меж тем Улав
побежал в людскую и на скотный двор и выпустил запертых там челядинцев;
тут Стейнфинн вернулся в горницу, оделся и взял оружие.
Но нечего было и помышлять гнаться за Маттиасом: во Фреттастейне
оставалось всего три лошади, да и те мирно паслись неоседланные на
огороженном выгоне. И все-таки Стейнфинн решил тотчас же отправиться в
путь; он хотел призвать на помощь отца и братьев. Одеваясь, Стейнфинн
успел с глазу на глаз потолковать с женой. Она вышла вместе с ним из дому,
когда он собрался в дорогу. И тут Стейнфинн объявил домочадцам: он не
будет спать с женой, покамест не смоет бесчестье, дабы никто не смел
сказать, будто он, Стейнфинн, владеет ею по милости Маттиаса, сына
Харалда. С тем он и ускакал, а Ингебьерг пошла в старую клеть в глубине
двора, которая летом служила опочивальней, и заперлась там. Домочадцы,
челядинцы и служанки кинулись в дом и давай расспрашивать, охать да ахать.
Спрашивали они полуодетого Улава, сидевшего на краю кровати, куда
забрались плачущие дочери Стейнфинна; служанки пытались было расспросить
девочек и кормилицу меньшого сына Стейнфинна. Но никто не мог толком
ничего сказать: слугам надоело выспрашивать, и они ушли.
Сидя в темной горнице, мальчик снова услыхал горький плач Ингунн. Тогда
он забрался на кровать и лег рядом с девочкой.
- Вот увидишь, твой отец отомстит за себя. Уж будь покойна! А я,
пожалуй, пойду с ним и покажу: хоть сыны Стейнфинна еще не могут носить
оружие, зато у него есть зять!
В первый раз, с тех пор как это произошло, осмелился Улав без обиняков
упомянуть о том, что их с Ингунн, совсем еще малых детей, сговорили друг с
другом. В первое время, когда Улав поселился во Фреттастейне, работникам
случалось болтать об этом сговоре и поддразнивать детей: они-де жених и
невеста; но тогда Ингунн всякий раз впадала в ярость. Однажды она побежала
к отцу и пожаловалась на обидчиков, а Стейнфинн рассвирепел, запретил
людям вспоминать о помолвке и при этом так гневался, что кое-кому пришло
на ум: уж не раскаялся ли Стейнфинн в брачной сделке с отцом Улава?
Но в эту ночь Ингунн в ответ на упоминание о помолвке прильнула к Улаву
и, уткнувшись в его плечо, так плакала, что рукав его рубахи промок
насквозь.


С той ночи жизнь во Фреттастейне потекла совсем по-иному. Отец и братья
советовали Стейнфинну призвать к ответу Маттиаса, сына Харалда, но
Стейнфинн сказал: он сам рассудит, чего стоит его честь.
Маттиас же меж тем поехал сразу в свою усадьбу в Боргесюсселе, а по
весне отправился на богомолье в заморские края. Но когда о том прознали,