"автор неизвестен. Рассказы о любви неизвестных авторов" - читать интересную книгу автора

Кот наплакал. На завтрак кофе с кефиром. Кто съел филины яйца? Филя ест
маслята вместо яиц. Кто съел машино масло? На полу в кухне миска с клещами.
Медуза попала в глаз Маше.


Небесный прутик

Со Славиком мы поравнялись не сразу. Сначала это был для меня так,
какой-то первокурсник. Что-то долгое с руками в карманах на горизонте.
Иногда мы случайно ездили в Ленинград одним ночным автобусом.
Однажды я зашел в комнату, где раньше жил. А теперь ее населяли
первокурсники-сибиряки. Один из них как раз валялся на кровати с кверху
задранными ногами. Так, какой-то первокурсник-сибиряк.
Я зашел за какими-то оставленными вещами, кажется, за плоскогубцами или
молотком. Первокурсник буркнул лежа и держа в правой руке ручку, подолгу
заносимую над тетрадью, положенной для твердости на книгу.
Конечно, Славик сочинял стихи.
Впервые я увидел и услышал Славика-поэта в просторе аудитории перед
горстью собравшихся. Среди них одна дама, тоже писавшая стихи и дружившая с
сибиряками, а теперь не дружившая и даже глупо вышедшая посреди чтения,
чтобы потом говорить, что ей не понравились даже не сами стихи, а сама
манера.
У Славика была манера. Он читал стоя, это многое значит, все сибирцы
читали по-разному. Один сидел для солидности, другой сидел, а потом заходил
и уже до конца читал перемещаясь, Славик просто стоял, покачиваясь и мягко
жестикулируя руками. Мне нравится, когда мягко поджестикулировывают себе.
А я ерзал по стулу, потому что тоже сочинял стихи, но еще никогда их не
читал и даже не давал читать.
Следующий эпизод произошел раньше, когда мы только полузнали друг друга
по ночному автобусу. В Ленинграде, у "Мелодии" на Невском. Славик забрал
академку и зимовал, укуриваясь до серой бледности. Расспрашивал про Бывший
город, где снова все было хорошо и ничего хорошего. А ему было плохо до
того, что лицо вскладку и глаза защурены. До того, что как воздух чужое
горе. Конечно, я тоже не был счастлив, но вяло по сравнению с ним.
Меня как-то отталкивало от озябло-сутулого Славика, от которого остро
веяло неблагополучием. "Сейчас зайду в "Мелодию" и уеду". Так впервые мы со
Славиком говорили. До этого, в бывшей комнате, он только буркнул.
Наконец мы со Славиком поравнялись и обменялись стихами. Славик принес
полный посылочный ящик. Я почти ничего не сказал ему о них. И были поэмы, а
были совсем маленькие, даже шуточные стихи про бродячего карлика "без очков
с разбитой мордой". Позже Славик выслал свои стихи в Сибирь. Я почти ничего
не сказал, но сразу признал Славика. Мне даже ничего из них не понравилось
особенно, но признал сразу.
И Славик меня. Мы познакомились и пошли походить. Мы именно ходили, а не
гуляли, и почти не разговаривали. Славик еще говорил, а я почти молча.
Славик-поэт больше всего связан с тем, как он ходит, чем с чем-нибудь
другим. В его стихах больше всего не что он читал или смотрел, а как он
ходил. И мне стоило не столько всматриваться и вслушиваться в Славика,
сколько просто ходить вместе с ним. Походишь-походишь и сочинишь чтонибудь,
или выкинешь.