"Героический эпос народов СССР, Том 1 " - читать интересную книгу автора

женщины над мужчиной. Однако нетрудно заметить, что этот рефрен одновременно
как бы полемизирует с пренебрежительным отношением к женщине. Напластования
в эпосе ранних и поздних элементов морального кодекса казахских племен
обусловлены не только древнейшими корнями этого памятника, но и его живым
бытованием на протяжении многих столетий вплоть до эпохи XIX-XX веков.
Рассказ об удивительном многообразии художественной и исторической
типологии героического эпоса народов СССР не может быть полным без хотя бы
краткой характеристики латышского "Лачплесиса", который, в отличие от
"Манаса", "Давида Сасунского", "Джангариады", появился не на устах
безымянных певцов, а из-под пера выдающегося латышского национального поэта
и вошел в сокровищницу культуры вместе с точной датой своего рождения (1888
г.) и с именем своего создателя Андрея Пумпура.
Появление латышского национального эпоса, как и карело-финской
"Калевалы", а также и эстонского "Калевипоэга", было продиктовано самим
ходом жизни - историческим процессом общественного пробуждения народов
древней Балтии.
В течение столетий после захвата в XII-XIII веках крестоносцами
балтийских земель латыши, как и другие народы Балтии, были крепостными
рабами немецких помещиков. Все ключи духовной жизни народа - церковь,
образование, судопроизводство, цензура, печать - находились в руках
чужеземцев. Доступ латышей к образованию был весьма ограничен и служил лишь
задаче подготовки грамотных прислужников иноземцам. Книги на родном языке
являлись средством воспитания у латышей рабского смирения. Национальное
словесное искусство на языке народа в то время существовало лишь в устной
форме. И когда возникла историческая необходимость в героическом
повествовании о судьбе народа, эта задача была решена в жанре народного
эпоса. Не случайно, что до появления "Лачплесиса" были и другие попытки
латышских прогрессивных писателей создать национальный эпос. Существовало
мнение (А. Пумпура, Г. Меркеля) о том, что до прихода крестоносцев у латышей
был народный эпос, но он исчез в эпоху рабства, потому что немецкие пасторы
преследовали героические народные песни. Воспевание времен доблестных
предков считалось прямым выпадом против господ.
Во второй половине XIX века, в атмосфере небывалого подъема
национально-освободительного движения на Западе и на Востоке, произошли
значительные сдвиги в общественном сознании латышского народа, появилась
неодолимая потребность в героическом слове, обращенном к широким массам. Оно
было произнесено на языке народа, через образы, созданные его художественной
фантазией.
Легенды о затонувшем замке, в котором хранились свитки, оставленные
первопредками латышей, с записями великих законов человеческого счастья и
справедливости, о доброй фее Стабурадзе - дочери Латвии, о сотворении родных
гор, долин, великой реки Даугавы, о зловещих шабашах ведьм, замышлявших зло
против людей, о фантастическом крае Сампурни (Сампурни (песиголовый) -
распространенный в латышских сказках образ.), черте Вэлне и другие
повествования, составляющие сюжетную канву "Лачплесиса", тесно связаны со
стихией народной художественной фантазии.
Латышская сказка о юноше, получившем прозвище "Лачплесис" (Лачплесис -
"разорвавший медведя".), оплодотворила творческий замысел А. Пумпура,
создавшего образ бесстрашного и самоотверженного героя. Героический эпос
латышей, таким образом, родился из органического сплава древних фольклорных