"Мамзель д'Артаньян "Гусары"" - читать интересную книгу автора

единственно для того, чтобы мне, столичному франту, насолить. Так что не
обольщайтесь на его счет, mon ami .
Вольдемар уныло кивнул. Одеваясь, он думал, что все едино - Сулич или
Земский, хрен редьки не слаще: один чуть что - орет, как резаный, другой
мягко стелет, да жестко спать. Про себя корнет решил держаться с обоими
своими начальниками как можно нейтральнее, как выражалась его маменька -
хотя и сам довольно смутно представлял себе, в чем именно должна
выражаться оная нейтральность. С эскадронного командира мысли Вольдемара
естественным образом перешли на очаровательную Юленьку, которой так легко
удалось справиться с разгневанным Суличем, - ну, точь - в - точь, как
непорочная дева смиряет единорога на картине в маменькиной комнате! И
какая же она простая, милая, добрая, - в жизни не подумаешь, что она в
родстве с этим бешеным "Закидонским"! Ведь другая на ее месте такой бы
визг подняла, если бы ее с ее собачонкой чуть не задавили взбесившейся
лошадью! Как она сказала: "у что вы, это Амур виноват!" Амур: славный
пушистый песик - черный носик, с острой мордочкой: Жюли, мон амур:
После обеда, улучив минуту, когда штаб - ротмистр вышел прогуляться по
саду, корнет сел сочинять Юленьке письмо. о ничего не получалось. Выходило
что - то бледное, тусклое, неживое - будто вместо человека огородное
чучело. Изорвал и скомкал с десяток черновиков. В отчаянии от своей
бездарности и глупости, лег на кровать, уткнувшись лицом в подушку. И не
заметил, как тихо вошел штаб - ротмистр. А Чёрт быстро окинул острым
взглядом комнату, сразу же заметил скомканные листки по углам - и понял
всё. Сперва Чёрт, по своему чертячьему обыкновению, усмехнулся: ага, мол,
попался, голубчик! о - придал лицу участливое выражение.
Сел рядом, тронул за руку: "у что, корнет, вижу, вы уже имели честь
познакомиться с графиней Корсаковой - младшей! Je vous felicite, mon cher
enfant! "
- Да что вы, господин штаб - ротмистр! Я и двух слов с ней не сказал!
("у вот, догадался! адо было бумажки в чемодан прибрать")
- Да полно, корнет. У вас же все на лице написано аршинными буквами.
Любовь ведь - что кашель, ее не скроешь!
- Да какая любовь? Когда я чуть не задавил ее Амура! - сказав это,
Вольдемар тут же пожалел, что проговорился.
- Да я уж вижу: Амур стрелял без промаха! - расхохотался штаб -
ротмистр. - И стрела угодила вам не только в сердце, но и в руку!
Понимаю. Сам в ваши годы этак - то мучился:
Корнет насупился. Он чувствовал себя так, будто его, не дав одеться,
вытолкнули из спальни в парадную залу, полную нарядных дам и важных
гостей. ("Ей - Богу, лучше бы Сулич орал на меня утром, в обед и вечером!
Он хоть и орет, да по крайней мере, в душу не лезет!
И зачем я только поверил этому несносному Чёрту и не пошел к ротмистру
обедать, - ведь весь эскадрон у него обедает, кроме Земского! И все,
наверное, думают, что я гордец. И Александр Георгиевич, наверное, опять на
меня рассердился:")
- Послушайте, mon cher , а для чего вам вообще мучиться с этими
любовными записками?
- То есть, как - для чего? - вырвалось у юноши. Он покраснел, и
мысленно обозвал себя дураком.
- Ах, корнет, корнет! - Земский опять расхохотался своим дьявольским