"Мамзель д'Артаньян. Успение святой Иоланды [D + O]" - читать интересную книгу автора

ни в лад. о - громко, из кожи вон вылезая от усердия, будто надеялись, что
от их какофонии Иоланда проснется.
Радостно пели. И не потому, что Иоланда, дочь герцога де Лавердьера,
обрела вечное блаженство и свободу от земных забот.
"Слава Всевышнему, - слышалось в голосах сестер, - наконец-то нашелся
человек, который пришел и сказал, что нужно делать, и тем избавил нас от
неприятной необходимости думать!"
Salve-то, оно, конечно, Salve, кто же спорит? Вот только Regina тут
явно ни при чем.
- Что бы ни произошло в обители - я вечно узнаю об этом последней! -
Эти слова прозвучали негромко, однако были тотчас же всеми услышаны, -
попробовали бы почтенные сестры не услышать! В церковь не вошла, а почти
вбежала настоятельница, преподобная мать Гонория, маленькая стройная
женщина неопределенного возраста, белокожая, со светло-серыми, почти
бесцветными глазами, похожими на льдинки, и античноправильными чертами
лица, на котором, казалось, раз и навсегда застыло дежурно-благочестивое
выражение. Ее боялись все - от младших пансионерок до ее помощницы,
старухи Иеронимы - не столько потому, что Гонория не скупилась на
епитимьи, сколько оттого, что по лицу аббатисы никогда невозможно было
угадать, что у нее на уме, и в каком она настроении, а настроение у нее
менялось, как погода в апреле. Монахини, оборвав пение, как одна,
повернулись и склонились перед ней. - Hу, дети мои, из-за чего весь этот
шум?
- Матушка, Господь явил нам чудо!
- Она святая! Господь отметил ее!
- Смотрите, матушка! - раздались голоса, в которых страх и недоумение
смешивались с подобострастием, причем, страха было больше. Аббатиса быстро
подошла к алтарю.
- Иоланда!! Дитя мое!! - упав на колени, аббатиса долго глядела в лицо
усопшей.
- Представьте себе, матушка, - Доротея тоже упала на колени и воздела
руки к потолку, будто в порыве благочестивого восторга, - она была так
чиста и невинна, что Господь, в бесконечной милости своей, недавно избавил
ее от мерзких истечений крови, которые другим женщинам напоминают о
первородном грехе! Она была слишком непорочна для мира дольнего, и
всемилостивый Господь отворил перед ней райские врата...
- И позволил ей присоединить свой нежный голос к ангельскому хору! -
восторженно подхватила Теодорина.
Аббатиса поцеловала покойницу в лоб, перекрестила, и обернулась к своей
пастве. - Чудо!! Истинное чудо!! Помолимся, сестры, чтобы Господь возлюбил
нас, как возлюбил отроковицу сию!
- I- nomine Patris et Filii et Spiritus sancti .... - тут же привычно
загнусила мать Иеронима. Остальные, возведя очи горе - чтобы не глядеть на
распростертое под ногами Иисуса тело - вторили ей.
"Чего? - Горе в душе Марго уступило место злости, холодной и тяжелой,
как топор. - Чтоб Господь и меня возлюбил, как эту бедную малютку?! ет уж,
дудки! Тем более, что возлюбил ее не добрый Боженька, а кто-то другой. И
рука у этого другого была тяжелая". Марго снова опустилась на колени, и
поцеловала Иоланду в губы. "Значит, так, сестренка: не будь я Маргарита
Латур, если не дознаюсь, кто приделал тебе два крылышка одним перышком. И