Дэвид Гриннэл Тряпка

Ничего бы, наверное, не произошло, если бы весна так никогда и не наступила. Зимой не случилось ничего необычного, и так бы все и тянулось, вероятнее всего, пока погода оставалась холодной и миссис Хиддингботтом не выключала отопление.

Однако вполне можно допустить, что миссис Хиддингботтом оказалась виновата в том, что произошло. Не то чтобы были какие-то основания подозревать ее в злом умысле, но просто она обладала двумя недостатками, которые присущи практически всем хозяйкам дешевых гостиниц, — она была слегка воровата и не слишком чистоплотна.

Ей не стоило так спешить и отключать батареи в самом начале марта. Ведь март — обманчивый месяц, и миссис Хиддингботтом должна была догадаться, что за коротким потеплением снова наступит холодная погода. Хотя постороннему человеку трудно было бы искать какую-либо причинно-следственную связь случившегося с невнимательностью миссис Хиддингботтом во время уборки, которую та производила осенью, в ноябре. Но, вероятно, ей не следовало забывать ту тряпку за батареей в одной из комнат на третьем этаже.

Тряпка, естественно, была грязной после уборки, но дело даже не в этом. Ведь протирка мебели не требует идеально чистой тряпки. Хотя… Кто знает? Не стоило, наверное, брать для этого тряпку с засохшей кровью от куска мяса, который лежал на ней.

Но что поделаешь? Миссис Хиддингботтом была забывчивой и не слишком умной пожилой вдовой и вполне соответствовала дому, в котором держала меблированные комнаты, — мрачному зданию из серого кирпича в пригороде Нью-Йорка, полвека назад считавшемуся элитным пригородным домом. Теперь же здесь селились одинокие неудачники из провинции, пытающиеся найти в большом городе свое место под солнцем.

Итак, в том, что миссис Хиддингботтом забыла старую грязную тряпку за батареей, не было ничего удивительного.

Но с этого все и началось.

Мистеру Трепаниди, который снимал эту комнату, следовало бы прибраться, однако он всегда был слишком усталым и занятым: целый день работал на заводе, и, когда возвращался в свое жилище, сил у него хватало лишь на то, чтобы просмотреть страницы спорта и комиксов в вечерних газетах.

Батарея, за которой лежала тряпка, была паровой, что также достаточно необычно. Но дом-то старый, и эту допотопную систему отопления владелец установил много-много лет назад. В декабре из батареи закапало, и на полу рядом с тряпкой образовалась лужица. Кроме того, из неисправного вентиля сочился пар. Вентиль давно следовало бы починить, но, поскольку батарея умудрялась оставаться горячей, миссис Хиддингботтом не удосужилась сделать это. Ну и вдобавок хозяйка не переносила сквозняков, поэтому зимой окна почти не открывались, и днем, когда Трепаниди был на работе, в комнате становилось очень жарко.

Трудно сказать, что является причиной химической реакции. Некоторые ученые склонны думать, что жизнь — это физический процесс, который невозможно воспроизвести в лабораторных условиях. Каждый знает, что некоторые химические вещества притягиваются к источнику тепла, а другие к свету, и эти вещества необязательно органические. «Тропизм» — научный термин, который используется в том случае, когда вы верите в гипотезу, что живая материя — вещество с большим количеством тропизмов, а неживая имеет очень малое количество тропизмов или не имеет их вовсе. Правда, это только лишь один взгляд на природу вещей. Ведь тепло, влага и компоненты жира были единственными составляющими при зарождении жизни в каком-нибудь кайнозойском болоте несколько миллиардов лет назад.

Что, однако, вполне могло бы быть правдой, если бы весна так и не пришла. Потому что миссис Хиддингботтом однажды утром в начале марта выключила батереи. Но к вечеру снова похолодало, как в феврале. Миссис Хиддингботтом, будучи ленивой женщиной, решила не включать батареи до следующего утра, а после действовать в зависимости от погоды и жалоб жильцов.

Как бы то ни было, Трепаниди был найден мертвым на следующее утро. Миссис Хиддингботтом постучалась к нему, потому что он не спустился к завтраку, и, не получив ответа, вошла в комнату. Жилец лежал в постели, посиневший и холодный, будто был задушен во сне.

Поднялся страшный шум, но толком ничего выяснить не удалось. Несколько усталых детективов обшарили комнату вдоль и поперек, назадавали массу глупых вопросов, составили несколько протоколов и затем передали дело на откуп следователю и похоронной команде. Трепаниди не имел родственников, значит, никому не было дела, жив он или мертв; не имел бедняга также ни друзей, ни врагов, поэтому можно исключить и случайных посетителей. Вероятно, решили все, он сам случайно задохнулся под одеялом. Конечно, тело было необычайно холодным в тот момент, когда миссис Хиддингботтом обнаружила его, но кому придет в голову обсуждать такую мелочь?

Нашли, правда, жирное пятно на простыне, такие же пятна на полу и немного плесени на лице умершего. Но никого этот факт абсолютно не взволновал.

Немногочисленные пожитки мистера Трепаниди передали его сводной сестре из Бруклина, которую, по всей видимости, случившееся не слишком потрясло. Миссис Хиддингботтом, как положено, денек походила в черном, а затем дала объявление о сдаче комнаты. Она все же произвела там небольшую уборку, но тряпка осталась на прежнем месте, поскольку миссис Хиддингботтом не удосужилась заглянуть за батарею.

В следующую неделю погода оставалась холодной, и в доме поддерживалось тепло.

Новым жильцом комнаты на третьем этаже стал нервный молодой человек откуда-то из северных штатов. Он питал большие иллюзии относительно жизни и общества. Нью-Йорк представлялся ему идеальным местом, чтобы начать новую жизнь.

После четырех дней пребывания в городе молодой человек — звали его Стормблоу — стал еще более нервным. Он целыми ночами курил сигарету за сигаретой лежа в постели, чего миссис Хиддингботтом не одобряла, поскольку это означало пепел на полу и пятна на мебели (хотя их и так было предостаточно), но не стала ничего предпринимать.

Когда в очередной раз потеплело, миссис Хиддингботтом оставила батареи включенными, поскольку не собиралась обманываться дважды. В результате чего в комнатах стало невыносимо жарко — ведь окна по-прежнему оставались закрытыми. На следующий день хозяйка отключила батареи, потому что в помещении были настоящие тропики.

Но мартовская погода изменчива, и около девяти вечера похолодало. Миссис Хиддингботтом, собираясь ложиться спать, решила, что если утром снова станет тепло, никто не будет жаловаться. Что могло или же не могло быть правдой, но, в сущности, значения не имело.

Стормблоу явился домой около десяти, открыл окно, разделся, положил пачку сигарет и пепельницу на пол рядом с кроватью, выключил свет, лег в кровать и закурил, выпуская дым вверх в темноту. Докурив одну сигарету, он тут же вынул другую и прикурил ее, а окурок бросил в стоявшую на полу пепельницу.

(Тепловое притяжение, несомненно, является той химической силой, которую никто не может отрицать наверняка!)

Стормблоу послышалось что-то вроде шлепка, однако он не обратил на это внимания. Ночью в доме постоянно раздавались какие-то звуки. Тихий неясный свист он приписал мыши. Потянулся за новой сигаретой. Нашарил в темноте пачку, достал сигарету, прикурил и опустил руку вниз, чтобы затушить окурок в пепельнице.

Он прижал окурок к чему-то влажному, напоминающему использованный носовой платок. Раздался шипящий звук, и что-то обернулось вокруг его запястья. Стормблоу быстро отдернул руку, но что-то вцепилось в нее мертвой хваткой. Стормблоу попытался стряхнуть это…

Тряпка за батареей остывала, по мере того как воздух в комнате холодел. А вокруг не было ничего, что могло бы послужить источником тепла. ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ЛЕЖАЩЕГО В КРОВАТИ ЧЕЛОВЕКА. И тряпка накрыла его лицо — излучающую тепло кожу и дымящуюся сигарету.

Миссис Хиддингботтом разбудила сирена пожарной машины — большая часть третьего этажа выгорела полностью.

Ни у кого не вызвало сомнений, что причиной пожара послужила привычка молодого человека курить в постели. Миссис Хиддингботтом получила страховку и купила новый дом, продав старый за бесценок одной вдове, которая тоже хотела заняться гостиничным бизнесом.