"Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света" - читать интересную книгу автора

Елена в то время снимала угол за ситцевой занавеской в гнилом
деревянном домишке на окраине. Хозяйка, тоже с виду гнилая, была на
редкость вздорная. До Елены она уже прогнала четверых съемщиков. Сибирский
город, в котором до войны набиралось едва пятьдесят тысяч, ломился от
эвакуированных: военный завод, в конструкторском бюро которого работала
Елена, медицинский институт с клиниками и два театра. Если не считать
бараков для заключенных в близком пригороде, никакого человеческого жилья
за годы советской власти в городе не строили. Люди жили как кильки в
банке, забив каждую щель, каждую норку.
Накануне выписки доктор приехал в Еленину квартиру на казенной
машине, с шофером. Хозяйка испугалась подъехавшей машины и спряталась в
чулан. Открыла на стук Василиса Гавриловна. Павел Алексеевич поздоровался
- ударило запахом помоев и нечистот. Не снимая тулупа, он сделал три шага,
откинул занавеску и мельком заглянул внутрь их бедняцкого гнезда. Таня
сидела в углу большой кровати с большим белым котенком и смотрела на него
испуганно, но с интересом.
- Быстренько собирайте вещи, Василиса Гавриловна, на другую квартиру
переезжаем, - сказал он неожиданно для самого себя.
Оставлять трудную больную после того, как она чудом выкарабкалась, в
такой помойке было невозможно.
Через пятнадцать минут хозяйство было уложено в большой чемодан и
узел, Таня одета и три девицы, включая молодую кошку, сидели на заднем
сиденье автомобиля.
Отвез их Павел Алексеевич к себе. Клиника занимала старый особняк,
квартира Павла Алексеевича находилась в том же дворе, в пристройке.
Когда-то здесь была людская и кухня для дворни. Теперь восстановили
большую печь - готовили еду на больных, - помещение перегородили и Павлу
Алексеевичу отвели две комнатки с отдельным входом. В одной из комнат он и
поселил теперь эту семью. Свою будущую семью.
В первый же вечер, оставшись одна с Танечкой - Елена должна была
выписаться только назавтра, - Василиса, помолившись по обыкновению, легла
рядом со спящей девочкой на жесткую медицинскую кушетку и первая из всех
догадалась, к чему все клонится... Ах, Елена, Елена, при живом-то муже...
В своих подозрениях Василиса Гавриловна утвердилась на следующий же
день, когда Елена, перейдя двор, впервые вошла в дом к Павлу Алексеевичу.
Она была слаба и прозрачна, улыбалась как-то смутно и растерянно, даже
немного виновато. Но ни для подозрений, ни для упреков в тот день не было
у Василисы Гавриловны никаких оснований - появились они несколько дней
спустя. Удивления достойно, почему эта старая девушка, не имевшая ни
малейшего опыта в отношениях с мужским полом, так чутко уловила любовные
вибрации при самом их зарождении.
Весь февраль стояли лютые морозы. В квартире Павла Алексеевича сильно
топили, впервые за несколько месяцев женщины отогрелись. Возможно, это
сухое дровяное тепло, по которому они стосковались, подогрело Еленино
чувство, во всяком случае, она испытывала к Павлу Алексеевичу любовь
такого градуса, которого прежде не знала. Брак ее с Антоном Ивановичем, с
высот ее нового знания о любви и о самой себе, казался теперь ущербным,
ненастоящим. Она отгоняла от себя маленькую, неясную мысль о муже,
откладывала со дня на день минуту, когда надо будет самой себе сказать все
честные и печальные слова, и все это усугублялось еще и тем, что почти