"Людмила Улицкая. Путешествие в седьмую сторону света" - читать интересную книгу автора

которой тоже малые дети, и половина этих детей и так безотцовщина. Луковка
эта, поверьте, самый хитроумный, но не единственный метод прерывания
беременности. Металлические спицы, катетеры, ножницы, внутриматочные
вливания черт-те чего... йода, соды, мыльной воды...
- Перестаньте, Павел Алексеевич, - взмолился побелевший чиновник,
вспомнив, что до войны и его жена прибегала к чему-то такому. - Хватит.
Чего вы от меня хотите?
- Нужен указ о разрешении абортов.
- Вы с ума сошли! Вы что, не понимаете, что есть интересы
государства, интересы нации. Мы потеряли на войне миллионы мужчин. Есть
проблема восполнения народонаселения. Это детский лепет, то, что вы
говорите, - искренне заволновался чиновник.
"Не зря банку тащил", - подумал Павел Алексеевич. Разговор, кажется,
качнулся в его пользу. Он правильно его начал, и надо было правильно его
закончить.
- Мы потеряли миллионы мужчин, а теперь теряем тысячи женщин. Честный
медицинский аборт не влечет риска для жизни. - Павел Алексеевич сморщился.
- Видите ли, рост благосостояния сам по себе будет обуславливать повышение
рождаемости... - Павел Алексеевич встретился с начальником глазами. -
Сколько сирот оставляют. Детские дома тоже, между прочим, из
государственного бюджета кормятся... Надо разрешать. На нашей совести
будет...
Чиновник скривил губы, сложились глубокие складки к подбородку:
- Уберите это... Там надо говорить. - Он указал рукой в небо.
- Так я вам оставлю препарат. Может, пригодится?
Хозяин кабинета замахал руками:
- Вы с ума сошли! Уберите немедленно...
- По неполной, по далеко не полной статистике двадцать тысяч в год.
Только по России... - набычился Павел Алексеевич. - Вы за них отвечаете.
- Вы много на себя берете! - рявкнул партийный чиновник и совершенно
перестал походить на свой первомайский портрет.
- Потому что вы ничего не хотите взять на себя, - отрезал Павел
Алексеевич.
На том и расстались. Препарат остался стоять на вельможном столе
рядом с чернильным прибором, украшенным чугунной башкой пролетарского
писателя...
Эти первые послевоенные годы были для Павла Алексеевича очень
удачными. Кафедра, замороженная во время войны, снова получила право на
полноценное существование. Вернулись двое лучших учеников Павла
Алексеевича, которые в начале войны прошли переквалификацию и на несколько
лет оторвались от гинекологии. Вдвое увеличили количество мест в клинике.
Новых ставок на научную работу пока не давали, но Павлу Алексеевичу даже в
самые тяжелые времена удавалось вести научные наблюдения и копить
кое-какие соображения, которые ждали своего часа. Так он размышлял о
лечении одного из видов женского бесплодия, глубоко вник в женскую
онкологию и нащупал интересные связи между беременностью и
злокачественными процессами, возникающими в организме женщины в этот
период. Мыслями он бродил около лечения раковых заболеваний с помощью
ингибиторов роста гормонального происхождения. Дар внутривидения не давал
ответов на вопросы, но помогал ясно видеть некоторые общие картины жизни