"Анна Ильинична Ульянова. Детские и школьные годы Ильича (Воспоминания)" - читать интересную книгу автора

памяти случаи, по поводу которых он говорил: "Я думал: хватило бы у меня
мужества на это? Пожалуй, нет".
Ему в детстве было чуждо хвастовство, важничание - эти неприятные
свойства, которых он не терпел в более поздние годы, от которых
предостерегал молодёжь в своей речи на III съезде комсомола.
Правда, и отец наш очень не любил хвастовства и, несмотря на постоянные
отличия в школе всех нас - и особенно Володи, - никого не хвалил и,
радуясь нашим успехам, старался поощрять нас на большие.



ГЛАВА ПЯТАЯ



Возвращаясь из гимназии, Володя рассказывал отцу о том, что было на
уроках и как он отвечал. Так как обычно повторялось одно и то же - удачные
ответы, хорошие отметки, то иногда Володя просто, быстро шагая мимо
кабинета отца по проходной комнате, через которую шла его дорога к себе,
наверх, скороговоркой на ходу рапортовал: "Из греческого пять, из
немецкого пять".
Так ясна у меня перед глазами эта сцена: я сижу в кабинете отца и ловлю
довольную улыбку, которой обмениваются отец с матерью, следя глазами за
коренастой фигуркой в гимназической шинели, с торчащими из-под форменной
фуражки рыжеватыми волосами, проворно мелькающей мимо двери. Предметы,
конечно, менялись; иногда звучало: "Из латыни пять, из алгебры пять", но
суть была одна: получалась обычно одна отметка - 5.
Отец говорил в те годы матери, что Володе всё слишком легко даётся и он
боится, что в нём не выработается трудоспособность. Мы знаем теперь, что
опасения эти оказались излишними, что Володя сумел выработать в себе
исключительную трудоспособность.
Но Володя любил и посмеяться. Когда собирались его сверстники или в
семье с меньшими (Олей и Митей), он был коноводом всех игр. И каждый день
слышался его смех и неистощимый запас шуток и рассказов.
Вера Васильевна Кашкадамова, учительница городской школы и близкая
знакомая нашей семьи, рассказывает в своих воспоминаниях, какое весёлое
настроение царило у нас обычно, когда вся семья собиралась к вечернему
чаю. "И всех громче, - говорит она, - звучали голоса Володи и его второй
сестры, Оли. Так и раздавались их звонкие голоса и заразительный смех".
Они рассказывали о разных происшествиях в гимназии, о разных проделках,
шалостях. Отец был тоже не прочь поболтать с нами и, оставляя в кабинете
серьёзные дела, рассказывал о своих гимназических годах, о различных
случаях с его товарищами, разные шутки и анекдоты из школьной жизни. "Все
смеются, всем весело. И хорошо чувствуется в этой дружной семье", - пишет
Кашкадамова.
Некоторые проказы Володи остались у меня в памяти. Так, приехала к нам
двоюродная сестра, женщина-врач. В то время женщины-врачи были редкостью.
Эта двоюродная сестра была одной из первых. Сидит она в зале и
разговаривает с отцом и матерью. У двери в залу смех, шушуканье. Вбегает
Володя и бойко обращается к гостье: