"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора

Вадя, заметив его через несколько минут, повернулся, сделал
приглашающий жест рукой, однако человек не двинулся с места.
- Я, наверное, подойду... - как-то неуверенно то ли спросил, то ли
сказал Вадя.
Он только кивнул в ответ. В кофейне было довольно темно - лица человека
за дальним столиком было почти не видно, угадывался лишь некий контур.
Вадя вернулся через несколько минут, сказал, виновато как-то отводя
глаза:
- Понимаешь, старик, он не хочет лишних свидетелей. Да и тебе в
общем-то оно не надо. Правда?
Он снова кивнул, молча передал приятелю пластиковый пакет с деньгами,
снова уставился на унылую водную гладь. Когда через несколько минут за
спиной раздались характерные, слегка шаркающие Вадины шаги, он вдруг
неожиданно даже для себя резко обернулся - и почти в упор встретился
взглядом с человеком из-за соседнего столика - сейчас тот был уже в дверях
кофейни. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом их разделила
стеклянная дверь, расписанная замысловатым индийским орнаментом, и серая
пелена дождя за ней.
Спустя целую вечность промозглым октябрьским вечером эти глаза снова
внимательно смотрели на него.
Правда, теперь у него была хорошая возможность рассмотреть их
обладателя - известного журналиста Петра Лазаревича.

Близилось утро. Стрелки каминных часов отмерили уже почти пять - после
полуночи, и, стало быть, через два - два с половиной часа за окнами дома
забрезжит тусклый осенний рассвет. В это, однако, верилось меньше всего -
легче было представить, что утро не наступит никогда, никогда не кончится
ненастье, и все они никогда не покинут этот дом, и вечно будет полыхать
пламя в камине, и никогда не оплавятся до основания стройные свечи в
старинных канделябрах.
И было понятно, кто распорядился таким фантастически странным и
страшным даже образом, - тот, кто уже третьи сутки распоряжался всем этим
безумством стихии за окнами, кто решил нарушить самый древний и самый
главный ритуал на этой планете, определяющий смену ночи - днем и зимы -
весною. И ему, казалось, это почти удалось.
Пять часов - немалый срок праздного человеческого общения - людям в
гостиной не о чем было уже говорить - все молчали, и молчание, как ни
странно, не было тягостным, тишина сейчас была нужна всем.
Незваный гость покинул их около часа назад - к тому времени уже готова
была парная, и, получив от хозяйки дома пушистый махровый халат, банные
тапочки и пару полотенец, он отправился выпаривать простуду. Болезнь и
впрямь одолевала его все заметнее, однако настроение Лазаревича оставалось
прекрасным - он беспрестанно шутил, рассказал дюжину забавных историй из
собственной жизни и жизни хорошо известных людей, а некоторые едкие реплики
хозяев, не обижаясь, парировал, легко превращая в шутки.
Его уход был воспринят с облегчением, хотя никто не демонстрировал
этого явно. С тех пор они преимущественно молчали, изредка лишь
перебрасываясь случайными репликами, - тишина нужна была сейчас им всем, но
время, хотя в это трудно было поверить, все-таки двигалось вперед - он
вот-вот должен был вернуться.