"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора

уложил Мусю на диван в маленькой гостиной, плотно закрыл дверь на кухню и,
примостившись возле телефона в тесном коридоре, достал записную книжку.
- Понимаешь, старик, сдавать ее "ментосам" нельзя - она всего там
последующего не переживет, но и трупы мы с тобой закапывать не поедем. Ты,
надеюсь, не для этого меня позвал? Правильно, это глупо. Мы же
законопослушные граждане.
- Как же быть? Они же не могут там оставаться?
- Не могут, не могут, - он листал густо испещренные странички
истрепанного блокнота, - не могут, конечно. Сейчас я найду одного человечка,
он, понимаешь, вроде как журналюка, но с ментосами работает плотно и всякие
такие делишки обтяпывал.
- Какие делишки?
- Ну какие, какие... Дело открыть, дело закрыть - это, так сказать,
процесс управляемый. У тебя деньги есть? - неожиданно спросил Вадя,
отрываясь от поисков.
- Деньги... есть, - он растерянно полез в карман куртки, - есть,
конечно.
- Много денег, старик. Потребуется много денег.
Деньги он потом взял у родителей. В качестве аванса сгодилась та сумма,
которую они наскребли вместе с Вадей: два бриллиантовых кольца Мусиной мамы,
старинная икона ее же бабушки (все, что еще не успел пропить Рощицкий) и
честное Вадино слово. Своего приятеля журналиста Вадя нашел после нескольких
телефонных звонков, а через пару часов приехал милицейский наряд.
Как следовало из составленного им протокола, двое нигде не работающих
граждан - мужчина и женщина, временно проживающих у гражданки N, совместно
распивали спиртные напитки, между ними возникла ссора, перешедшая в драку, в
ходе которой граждане нанесли друг другу проникающие удары в область головы
кухонным топориком для разделки мяса, от которых и скончались на месте.
Так все кончилось.
С Вадей они дружили до сих пор. Побродив еще изрядно по миру, сменив
добрый десяток профессий, создав и оставив несколько семей, пять лет назад
тот вдруг принял послушание и поселился в монастыре, затерянном в северной
глуши то ли Архангельской, то ли какой-то другой отдаленной губернии под
именем отца Серафима. Впрочем, изредка они писали друг другу, и он далее
собирался съездить в тот затерянный край.
Муся была еще жива, врачи констатировали у нее лишь некоторые
отклонения от нормальной психики, но для него было очевидно: она совершенно
безнадежно помешалась той ночью и жила теперь в каком-то своем странном не
ведомом никому мире, плохо представляя, что происходит в мире настоящем и
почему она до сих пор все еще в нем пребывает.
Спустя несколько дней после того, как все кончилось, они с Вадей
понесли оставшуюся часть суммы его загадочному приятелю. Встреча была
назначена на Чистых прудах. Шел дождь, они сидели в маленькой индийской
кофейне, прилепившейся у самой воды, и без всякого удовольствия глотали
горячую, вязкую, странно пахнущую жидкость, которую здесь называли настоящим
индийским кофе. Они были так опустошены событиями последних дней, что не
пытались даже говорить друг с другом, тупо уставившись на серую, подернутую
рябью дождя поверхность пруда, и не сразу заметили нового посетителя,
который, впрочем, ничем не привлекал к себе внимания, тихо усевшись за самый
отдаленный столик.