"Марина Юденич. Гость" - читать интересную книгу автора Он обнимал ее все крепче, и губы требовательно скользили по ее мокрым
щекам, ища поцелуя. Стремительная и сильная горячая волна захлестнула ее вдруг, как в прошлые их дни, но в тот же миг она почувствовала почти неуловимое движение его руки - она хорошо знала этот жест, - он смотрел на часы, и, очевидно, стрелки на них в тот момент сложились не в ее пользу, объятия ослабли. Он сжал ладонями ее лицо, заглянул в глаза, нежно поцеловал мокрые щеки. - Прости, бегу. В общем, ты поняла меня - ничего такого у тебя в жизни не было никогда. Все, ушел. Звони. - Он действительно уже шел к двери, на ходу поправляя галстук. - Спасибо. - За что? - Он задержался на мгновенье и задержал дверь, которую кто-то невидимый уже пытался открыть с другой стороны. - Тебе спасибо, что приехала. Я ведь просто соскучился. Спустя несколько лет в результате одного из самых сильных и трагических политических кризисов в современной истории России он полностью утратил все свои казавшиеся незыблемыми позиции, а спустя еще несколько месяцев застрелился в своем загородном особняке, всколыхнув вновь, но ненадолго, волну общественного интереса к своей личности. Слово, данное ей, он сдержал - никто и никогда не беспокоил ее больше вопросами о том далеком прошлом, и она была совершенно уверена, что не осталось и никаких документальных его следов. Журналист, который первым опубликовал леденящие душу истории о деятельности сатанистов в России, стал потом очень популярным и далее его она вспомнила бы и на смертном одре. Его звали Петр Лазаревич. Лазаревич заболевал буквально на глазах. Блуждание по мокрой грязи под проливным холодным дождем на ветру не прошло для него даром - жестокая простуда овладевала им стремительно, коньяк и непосредственная близость к камину - он уже почти запихнул ноги в огонь - не помогали. - Вы уверены, что не хотите какую-нибудь таблетку? - Мария уже несколько раз порывалась напоить гостя лекарством, но он упорно отказывался. - Абсолютно. Я никогда не пью таблеток и вообще избегаю лекарств. - Чем же вы лечитесь, или вы вовсе не болеете? - Болею, почему же нет? А лечусь - ну-у я просто жду, когда само пройдет. И проходит, как правило, рано или поздно. - Просто вы никогда не болели по-настоящему. - Вас это расстраивает? - Нет, конечно, какие глупости. Просто не будьте так безапелляционны. - Не сердитесь, это профессиональное. - Вот интересно, Петр, вы признаете, что профессиональная безапелляционность журналистов - блеф, не более того, и все равно вы безапелляционны даже в том, что касается несчастного анальгина. - Ну, во-первых, я не имею права говорить о всех журналистах, я говорю только о себе. Так вот, я конечно же часто блефую, утверждая, что знаю абсолютно точно то, о чем только догадываюсь или в чем, скажем так, не до конца уверен, но это как... как грим для актера - вот похоже, или лучше даже |
|
|