"Марина Юденич. Дата моей смерти" - читать интересную книгу автора

раз, вспоминая наше с Егором общее прошлое, длилась не постоянно. Нет.
Иногда они давали мне передышку. И тогда прошлое, как бы отступало
назад, туда, собственно, где ему и было место и, как полагается,
подергивалось дымкой забвения, которая хоть и легка традиционно, однако,
имеет волшебное свойство гасить самую острую и обжигающую боль, окутывая
душу и защищая ее от болезненных прикосновений.
Однако, отдохновение длилось недолго.
Наступал момент, когда кому-то, в чьей власти определять степень
человеческих страданий, казалось, что я уже достаточно отдохнула и готова
принять новую порцию душевной боли и страданий. Тогда воспоминания,
подкарауливали меня, где придется, и набрасывались с неистовством
проголодавшихся псов. Я снова видела прошлое, так ясно и отчетливо, словно
продолжала находиться в том времени, в моем сознании всплывали мельчайшие
детали и подробности. Крупицы его былой нежности казались огромными
бесценными самородками. А обычные дни, проведенные когда-то вместе,
заполненные пустой обыденностью, даже скукой или ссорами, приобретали особый
тайный и почти мистический смысл, вникать в который я готова была, истязая
себя до изнеможения.
Случались со мной, правда теперь значительно реже, приступы бешеной
шальной ярости, когда кипящая в душе лава рвалась наружу, раздирая тело, и
оно тоже стремилось куда-то мчаться, звонить, писать, караулить ночами в
кустарнике под забором его дачи, нанимать киллеров, отыскивая их по
объявлениям в газете " Из рук в руки", и творить еще какие-то безумства,
половину из которых, к счастью, просто невозможно было осуществить, а другая
- осуществись она вдруг, не принесла бы ничего, кроме жгучего смертельного
стыда. Все же мне некоторым образом везло и тот, кто регулировал степень и
интенсивность моих страданий, никогда не доводил меня до подобных
крайностей, позволяя лишь изредка дрожащими руками набрать номер телефона
(бывший номер моего домашнего телефона ) и послушать несколько секунд
низкий, хорошо поставленный голос другой женщины.
Слова " его жены" или даже " его новой жены" мое сознание отвергало
категорически, их я никогда не могла произнести вслух, равно, как и назвать
ее по имени. Для меня она на веки вечные будет "другой женщиной". Впрочем
впервые я узнала о ее существовании именно под таким именем - Другая
Женщина.
- Ты знаешь, что у Егора уже несколько лет другая женщина? - спросила
меня внешне спокойно, старая подруга, но я-то знала ее очень хорошо: голос
ее слегка подрагивал: это была старательно сдерживаемая нервная дрожь.
- Чушь! - ответила я. Но сердце, оборвавшись, покатилось куда-то вниз и
вроде даже сумело вырваться на свободу, покинув мое вмиг похолодевшее тело,
потому что в груди стало пусто и гулко.

Дальше все происходило очень быстро и почти безболезненно, потому что я
на некоторое время, напрочь, потеряла способность чувствовать, превратившись
в живого и теплокровного робота, двигающегося, говорящего разумные вещи,
даже предающегося пространным размышлениям, но только о вещах рациональных и
прагматических. Консультирующий меня несколько позже, когда способность
чувствовать вернулась ко мне в полной мере, и я одной ногой оказалась на
пороге психиатрической больницы, модный психоаналитик, утверждал, что это
была своеобразная психическая защита, которой, по его словам я обязана едва