"Марина Юденич. Дата моей смерти" - читать интересную книгу автора

этим я бы справилась наверняка: родители его - люди интеллигентные, а потому
довольно смирные.
Словом, фантазия моя, опьяненная горьким зельем обиды, могла в
считанные доли минуты, сочинить любой, самый невероятный сценарий. А
издерганные нервы и измученная бессонными ночами психика, стали бы неплохими
гарантами его успешного воплощения в жизнь
Ничего этого не произошло.
Вообще же, если прав все-таки тот мерзкий психоаналитик, а по всему
выходит, что прав, огромное количество людей на этой планете, которые в
разные, не самые счастливые моменты своей жизни не совершили чего - то
ужасного, должны непременно пустить шапку по кругу, и на собранные средства
соорудить памятник Подсознанию. Не чьему-то конкретно подсознанию, а
Подсознанию вообще. Общечеловеческому. Которое в нужный момент принимает
какие-то одному ему известные меры, превращает нас в бесчувственных
физиологических роботов, и спасает от совершения самых смертных грехов, и
самых кровавых преступлений.
Ей, Богу, это было бы справедливо.
Впрочем это так, заметки на полях, да и то, сделанные много позже.
Тогда же, я безропотно, как и предписано было в письме, ответила на
звонок, весьма толкового и тактичного молодого человека - помощника Егора,
который недрогнувшей рукой взвалил на себя весь груз решения моих житейских
проблем, которых оказалось невероятно много.
Полагаю, мы с Помощником ( именно так называла я про себя любезного и
расторопного молодого человека, под этим именем и храниться теперь в моей
памяти его светлый образ) уложились во время, отпущенное Егором себе - на
отдых у океана, а нам с Помощником - на мое выдворение и " выплату
причитающихся компенсаций", как пишут в официальных документах.
Впрочем, от некоторых наиболее существенных компенсаций я к искреннему
удивлению Помощника отказалась.
По крайней мере, ему не пришлось подбирать и приобретать для меня
небольшую дачу или большую городскую квартиру и подыскивать приличную
работу.
Единственно, что позволила я себе увести из-за высокого кирпичного
забора теперь уже чужого дома, была машина, подаренная мне Егором на день
моего рождения в прошлом году.
Расстаться с ней, скажу откровенно, у меня просто не хватило сил,
потому что это было совершенно живое, норовистое, но преданное мне существо,
и поступить иначе, значило бы предать его.
Впрочем, Помощник все же потратил немало времени и сил, организуя мой
переезд в город, на мою старую квартиру, в которой прожила я добрую половину
своей жизни до того, собственно, момента, когда встретила Егора.
Теперь я решила вернуться именно туда.
Мой переезд завершен был дня за три. Внесены и расставлены по местам
мои личные книги, развешаны в пустом шифоньере, как в большом
истосковавшемся по жильцам и слегка рассохшемся деревенском доме, мои вещи.
Заняли свои прежние места, увезенные когда- то отсюда в новый дом и вроде бы
в новую жизнь, вазочки и статуэтки, доставшиеся от бабушки. Та хранила их
еще с конца прошлого века. Выцветшие квадраты и овалы на обоях снова исчезли
за возвращенными на свои прежние места фотографиями моих нарядных прабабушек
с высокими прическами, облаченных в светлые кружевные платья и такие же