"Юрий Тынянов. Пушкин. Юность. Часть 3." - читать интересную книгу автора

Это было встречено, однако, негодованием со стороны Матюшкина; Пущин,
который верил директору, тоже возражал и вдруг коротко сказал:
- Царь выживает.
На робкий вопрос - почему? - Жанно ответил значительно:
- Очень шумим. И глазеем.



14

Она была женой знаменитого писателя. Жизнь ее была вполне спокойна, за
исключением неудобств, связанных с некоторою полупридворною шаткостью их
теперешнего положения. Зимой она будет появляться при дворе. Вскоре
напечатают знаменитые, многолетние труды ее мужа. Первая корректура уже
скоро должна прибыть, муж ждет ее не дождется, и она, как во всем и
всегда, с тою внимательностью, заботой, которая - она знала это - всего
более в ней нравилась, - будет ему помогать править. Теперь они каждый
день будут встречаться за этим столиком, за этою работой,- будут готовить
листы в типографию, сверять с примечаниями - у нее в китайской хижине,
среди цветов. Цветов было много, слишком много - их посылали каждый день
из дворца. Она прекрасно знала, почему пришло долгожданное разрешение
печатать "Историю" ее мужа. Он, кажется, это не вполне понял. Что ж,
придется с тем умением, которое она знала у себя, знала в своей походке,
глазах, голосе, быть - в который раз! - неприкосновенной. Здесь не было
весело, в Царском Селе. Но вечерами приходили лицейские - она любила их
смех и споры. Пушкин, дичок, вертлявый, быстрый, так смирел при ее
приближении, глаза его так гасли, что каждый раз нужно было его ободрить -
улыбкой, словом. Боже, какие забавные фарсы об этой "Беседе" - смешных
неприятелях ее мужа - сыпались у него с губ, когда она на него смотрела!
Ему было семнадцать лет - иногда страшно было подумать, как все они
молоды. А ей - тридцать шесть.
Она была спокойна и счастлива.
И вот она была несчастна.
Никто не знал, чего ей стоило самое спокойствие. Уже несколько раз,
чего давно не бывало, она теряла над собою власть, ссорилась с бедной
падчерицей, плакала, кусала платочек, с утра стремилась уйти из этой
оранжереи, теплицы, в которой жила, уйти от мудрого знаменитого мужа,
детей, быть одной. Вся жизнь ее представлялась ей иногда неудавшейся. Так
повелось с детства. Она росла у тетки Оболенской, старой девы. По
праздникам ее возили в большой дом, к Вяземским, и она целовала мясистую
щеку старого князя, который гладил ее по голове. Она знала, что это ее
отец, и смутно догадывалась о каком-то непоправимом несчастье. Ее фамилия
была вовсе не Вяземская, а Колыванова, и она не была княжной. Она долго
спрашивала, какая это фамилия. Тетка объяснила ей, что это по городу
Ревелю, где она родилась, - Ревель звался по-русски Колыванью, отсюда она
и Колыванова. Однажды на гулянье тетка показала ей бледную красавицу и
сказала, что это ее мать. На том знакомство с матерью кончилось. Она была
безродная - она слышала, как гувернантка тишком о ней сказала, что она
натуральная дочь, незаконная дочь. Вот когда она научилась кусать
платочек. Ей было двадцать два года, когда она полюбила бедного армейского