"Юрий Тынянов. Пушкин. Лицей. (часть 2)" - читать интересную книгу автора

этот он ненавидел, но не знал, что бы стал делать, если бы его не слышал.
Он отпустил Сперанского и поднялся к себе. Он собирался пройтись потом по
парку. Он искал случайной встречи с комендантом, дочь которого была еще
юное создание.
- ---------------------------------------
(1) Наш ангел (фр.)
[194]
Камер-лакей подал на подносе письмо. Он пробежал его. Письмо было от
матери. Она всегда писала о себе в третьем лице, как было принято при
старом прусском дворе для лиц подчиненных. Через неделю была годовщина
смерти отца. Мать назойливо, который уже раз, напоминала ему, как будто он
забыл или мог забыть этот день. Этот день был теперь всегда днем ее
торжества и был для него невыносим не только по воспоминаниям. Шла
бесконечная служба в Петропавловской крепости. Мать на особом возвышении
стояла рядом с могилою отца, а он и все остальные внизу. Это был род
спектакля, для него невыносимый, как бы его публичное унижение.
Это напоминание матери было грубо.
Прогулка по парку и встреча с комендантом вдруг стали невозможны. Он
побледнел от ярости, большой подбородок задрожал. Слезы были у него
явление физическое: они, как град, прыгали на грудь. После этого
становилось легче. Но он сдержался и только еще больше побледнел.
Камер-лакей стоял и ждал распоряжений.
Он громко дышал. Сиповатым голосом он вдруг спросил, спотыкаясь:
- Опять нюхал табак?
Он больно ущипнул лакея и, грохоча сапогами, которые вдруг стали
тяжелы, прошел несколько шагов и повалился в кресло.
Слезы показались.
С него снимали сапоги, корсет распустили, и тяжелый белый живот,
освободясь, стал дышать свободнее. Он глядел на его белую поверхность,
поросшую золотыми волосками, и постепенно успокоился.
Через пять минут все прошло. Он снова владел собою. Он вызвал
Волконского и спокойно отдал разные распоряжения. Потом он передал пакет
для министра Разумовского; в пакете было начертание особенного лицея.
Сперанского должно было проверить. Фраза о "разных состояниях" в
начертании лицея была дерзка до такой степени, что выглядела разумной.



5

Старый Разумовский, к которому попал проект нового - еще одного! -
воспитательного учреждения, вначале не обратил на него никакого внимания.
Как
[195]
раз в это время у него была хандра, которой боялись слуги, дочь и
чиновники.
Вызванный в прошлом году из Москвы для исполнения скучной должности
министра просвещения, он никого не принимал, будучи занят устройством
своих палат и скучая по московскому жилью. В Москве, на Гороховом дворе,
были у него построены палаты истинно боярские, из цельных дубовых брусьев;