"Марк Твен. В защиту генерала Фанстона" - читать интересную книгу автора

В том, что своими подлогами и вероломством Фанстон действительно сумел
усыпить подозрения филиппинцев и застигнуть их врасплох, легче всего
убедиться из нижеследующего юмористического описания этого эпизода в одной
из залихватских речей Фанстона (как раз по поводу этой речи Фанстон
вообразил, будто президент желает видеть ее напечатанной в газетах. Но это
только померещилось кому-то, - вероятно, репортеру).
Вот что рассказывает генерал:

"Макабебы дали залп по этим людям и двоих убили на месте. Остальные
отступили, отстреливаясь на бегу; и я должен сказать, что они отступали так
проворно и энергично, что бросили восемнадцать винтовок и тысячу патронов.
Сигизмондо побежал в дом, выхватил револьвер и предложил повстанческим
офицерам сдаться. Все они вскинули руки вверх, за исключением Вильи,
начальника штаба Агинальдо, - тот имел при себе новомодный "маузер", и ему
захотелось испробовать эту штуку. Но не успел он вытащить свой маузер из
кобуры, как сам получил две пули, - Сигизмондо был тоже неплохой стрелок.
Аламбра был ранен в лицо. Он выскочил из окна, - дом, между прочим,
стоял у самой реки, - выскочил из окна и бросился прямо в воду с берега
высотой в двадцать пять футов. Он улизнул от нас, переплыл реку и скрылся, а
через пять месяцев сам сдался в плен.
Вилья, с простреленным плечом, выпрыгнул из окна вслед за Аламброй и
тоже кинулся в реку, но макабебы увидели это, побежали к берегу и выудили
его. Они подгоняли его пинками всю дорогу вверх на берег и спрашивали, как
ему это нравится. (Смех в зале.)"

Хотя в ту минуту фанстонские головорезы безусловно не подвергались
опасности, тем не менее был такой момент, когда опасность действительно
возникла: им грозила смерть столь ужасная, что по сравнению с ней быстрая
гибель от пули, топора или сабли, на виселице, в воде или огне может
показаться милостью; столь ужасная, что ей неоспоримо принадлежит первое
место среди самых страшных человеческих мук, - я говорю про смерть от
голода. Агинальдо спас их от такого конца.
Изложив эти факты, переходим к вопросу: виноват ли Фанстон? Я считаю,
что нет. И поэтому, на мой взгляд, дело Фанстона непомерно раздули. Ведь не
сам же Фанстон создал свою натуру. Он с ней родился! Она, то есть натура,
подбирала ему идеалы, он тут ни при чем. Она подбирала ему общество и
товарищей по своему вкусу и заставляла его водить компанию только с ними, а
всех остальных отвергать. Противиться этому Фанстон не мог. Она восхищалась
всем, что претило Джорджу Вашингтону, радушно принимая и пригревая на груди
все то, что Вашингтон одним пинком вышвырнул бы за дверь, но только она
всему виной, а вовсе не Фанстон. Его натуру всегда тянуло к моральному
шлаку, как натуру Вашингтона - к моральному золоту, но и здесь тоже была
виновата она, а не Фанстон! Если она и обладала нравственным оком, то это
око не отличало черное от белого; но при чем здесь Фанстон, можно ли винить
его за последствия? Она имела врожденную склонность к гнусному поведению, но
было бы в высшей степени несправедливо порицать за это Фанстона, как
неправильно ставить генералу в вину, что его совесть испарилась сквозь поры
его тела, когда он был еще маленьким, - удержать ее он не мог, да все равно
совесть у него не выросла бы! Натура Фанстона могла сказать противнику: