"Марк Твен. Школьная горка (Пер. Л.Биндеман) [F]" - читать интересную книгу автора

прочитал в школе. Так как же, разрази меня гром, ты родился и вырос в
штате Миссури и никогда...
- Но ведь я нездешний. Я иностранец.
- Да ну! А говоришь, как образованный житель здешних мест, даже без
акцента. Где же ты рос?
- Сначала в раю, потом в аду, - простодушно ответил мальчик.
Хотчкис выпустил из одной руки стакан, из другой - трубку и, чуть дыша, с
глупым видом уставился на мальчика. Наконец он неуверенно промямлил:
- Я полагаю, пунш с непривычки, всякое бывает, может, мы оба... - Хотчкис
замолчал и только хлопал глазами; затем, собравшись с мыслями, сказал: -
Не мне судить об этом, все слишком загадочно, но как бы то ни было, мы
запируем на славу. С точки зрения сторонника сухого закона... - Хотчкис
наклонился, чтоб снова наполнить стакан и набить трубку, и понес нечто
бессвязное и невразумительное, а сам тем временем украдкой поглядывал,
поглядывал на мальчика, пытаясь успокоить свой потрясенный и
взбудораженный ум и обрести душевное равновесие.
А мальчик был спокоен, он мирно курил, потягивал виски и всем видом
выражал довольство. Он вытащил из кармана книгу и принялся быстро листать
страницы.
Хотчкис присел, помешивая новую порцию пунша, и не сводил с Сорок
четвертого задумчивого и встревоженного взгляда. Через одну-две минуты
книга легла на стал.
- Теперь мне все понятно, - заявил Сорок четвертый. - Здесь обо всем
написано - о табаке, спиртном и прочих вещах. Первое место отводится
шампанскому, а лучшим табаком признается кубинский.
- Да, и то, и другое - своего рода драгоценность на нашей планете. Но я
что-то не узнаю этой книги. Ты принес ее сегодня?
- Да.
- Откуда?
- Из Британского музея.
Хотчкис опять сконфуженно заморгал глазами.
- Это книга новая, - пояснил мальчик. - Она лишь вчера вышла из печати.
Снова сконфуженное моргание. Хотчкис принялся было за пунш, но передумал,
покачал головой и опустил стакан. Потом открыл книгу якобы для того, чтобы
глянуть на обложку и шрифт, но тут же захлопнул ее и отложил в сторону. Он
разглядел штамп музея, датированный вчерашним днем. С минуту Хотчкис
нервозно копошился с трубкой, потом поднес ее дрожащей рукой к свече,
просыпав при этом часть табака, и смущенно спросил:
- Как ты достал эту книгу?
- Я ходил за ней в музей.
- Боже правый, когда?
- Когда вы наклонились за трубкой и стаканом. Хотчкис застонал.
- Почему вы издаете этот странный звук?
- По-по-потому что я боюсь. Мальчик потянулся к нему, тронул дрожащую
руку и мягко сказал:
- Вот так. Теперь все прошло.
Беспокойство исчезло с лица старого поборника сухого закона, и он
произнес с чувством огромного облегчения и довольства:
- Я весь трепещу, ликование пронизывает меня. Восхитительно! Ликует
каждая клеточка, каждый волосок - это колдовство! О, волшебник из