"Антон Твердов. Реквием для хора с оркестром " - читать интересную книгу автора

Наталье назначена была небольшая пенсия, на которую ее семья, состоящая
из Всеволода Михайловича и пятнадцатилетнего Никиты, и существовала, так как
сам Всеволод Михайлович уже второй год находился в состоянии творческого
кризиса - проще говоря, в запое, а Никита по малолетству и несознательности
денег в дом не приносил.
Причины, по которым Вознесенский-старший все глубже и глубже увязал в
трясине экзистенциального тупика, сам Всеволод Михайлович выдвигал в
неограниченном количестве, но, если придерживаться строгих фактов, таковых
причин было всего две. Первая и основная заключалась в том, что талант
писателя Вознесенского полностью истощился после создания монументальных
"Хроник..." - с тех самых пор Всеволод Михайлович так и не написал ничего
более или менее значительного, кроме двух совсем крохотных рассказиков из
жизни одушевленных овощей: "Огурец-молодец" и "Кто прячется в помидорах?"
Оба рассказа местное издательство пообещало издать, но так и не издало.
Всеволод Михайлович, поддаваясь веяниям времени, перешел на тему
одушевленных йогуртов, даже задумал трилогию под общим названием "Это он -
Данон", но начальство издательства писать трилогию отсоветовало. Тогда
Всеволод Михайлович в полном отчаянии стал подумывать о возвращении к теме
одушевленных корнеплодов и любимому лирическому герою Ласковому Хрену - и
пришел к директору университетского издательства просить аванс под будущий
роман в духе нового литературного течения "экшн" "Разборки Кровавого Хрена",
но директор отказался с Вознесенским даже разговаривать.
Все это, может быть, не так сильно подкосило бы Всеволода Михайловича,
если бы не обострившееся в последнее время хроническое невезение,
являвшееся, между прочим, одной из основных отличительных черт писателя
Вознесенского. Всеволод Михайлович был невезучим с самого детства. Во дворе
дома, в котором он рос, не было ни одного дерева, с которого мальчик
Всеволод не падал, каждый кирпич на близлежащей стройке, прежде чем рухнуть
на землю, вырвавшись из рук неопохмеленных рабочих, обязательно делал
вынужденную остановку на макушке чисто случайно проходящего мимо мальчика
Всеволода; крупные окрестные собаки, заметив вышедшего на прогулку мальчика
Всеволода, с радостным лаем кидались, чтобы порвать ему штаны или то место,
которое эти штаны прикрывают; был известен также случай, когда громадных
размеров овчарка, охранявшая территорию близлежащей стройки, затащила
мальчика Всеволода в свою конуру, очевидно, приняв его за какую-то
диковинную игрушку. Семье Вознесенских с большим трудом удалось на третьи
сутки извлечь из конуры порядком изжеванного сына. И так далее.
Дорожно-транспортных происшествий на улице Герцена, где прошло детство
писателя Вознесенского, до появления на свет самого писателя Вознесенского,
не было вовсе - а когда мальчик Всеволод подрос и научился самостоятельно
передвигаться, число ДТП достигло рекордного количества, наверное, потому
что в каждом из происшествий мальчик Всеволод принимал непосредственное
участие. Этот ярко выраженный синдром неудачника немного приутих, когда
Всеволод Михайлович женился, проявившись, впрочем, всего однажды - когда
подкова, подаренная родителями невесты и повешенная на притолоку - "на
счастье", упала и проломила голову жениху, в связи с чем Всеволод Михайлович
ночь, которая должна была стать первой брачной, провел на привычной с
детства больничной койке. Так, синдром неудачника приутих, но через
несколько лет относительно тихой семейной жизни разыгрался вовсю. Тогда-то
Всеволод Михайлович и оставил бесплодные попытки вернуть себе славу времен