"Иван Трифонович Твардовский. Родина и чужбина " - читать интересную книгу автора

это можно лишь тем, что он уже тогда, в свои тринадцать - четырнадцать лет,
всячески старался как можно меньше пользоваться материальной поддержкой
семьи, пробиваясь порой чем придется возле друзей-однокашников. Был дружен с
братьями Сиводедовыми - Василием и Георгием. Василий был старше Александра
года на четыре, а Георгий почти такого же возраста. Сиводедовы родом из
деревни Старо-Ханино, что в ельнинской стороне. Иные воскресные дни
проводили у них.
В конце января 1924 года пришел Александр в Загорье с Василием
Сиводедовым. Вечерело, подмораживало. Приход их был неожиданный, и первое, о
чем поспешили сообщить, было то, что умер Владимир Ильич Ленин. Они принесли
с собой газету небольшого формата, в которой было напечатано об этом. О
жизни страны и столицы мы узнавали тогда с запозданием - радио было только,
кажется, в городах.
Летом 1924 года Александр еще не знал, что учеба его надолго
прервется - Белохолмская школа должна была закрыться. В какой-то из
праздничных дней июня или июля он собрался идти в Белый Холм. С собой взял и
меня. От Загорья Белый Холм находился верстах в семи-восьми. Не помню, был
ли сам Александр во что-либо обут, я же шел босой. Пройдя Ляхово, мы
свернули с большака влево и пошли по белой пыльной дороге, лежавшей среди
увалистых полей колыхавшейся ржи. Дорожная пыль была мелкой, текучей, как
цемент, нестерпимо горячей, но по узким обочинам, поросшим травой, идти было
не лучше.
Наконец показался Белый Холм - между деревьев белели здания. Александр,
видимо, знал, но не спешил сказать: в тот день в Белом Холме проходило нечто
вроде гулянья или ярмарки. Стояли торговые палатки, на площади - масса
молодежи из окрестных мест, на лужайках играли, смотрели какие-то
представления. Работали платные качели, все было наполнено праздничным
гулом.
В тот далекий день в Белом Холме при встрече с однокашниками - рослыми
ребятами, с девчонками - брат оживленно и просто вступал в разговоры,
улыбался, шутил. Девочки смеялись, кокетничали, а Александр еще непременно
представлял и меня: "А это брат Иван! Знакомьтесь! - И ко мне: - Ну, Ваня,
поздоровайся с девочками!"

Куда там! Моя голова уходила в плечи, а о том, чтобы что-то сказать, и
думать было нечего. День тот мне запомнился долгим и трудным. Мне хотелось
поскорее домой. Понимая мое смущение, Александр увел меня к качелям, где я
первый раз в жизни испытал круговой полет.
В тот же день, побывав сначала у водяной мельницы и на берегу пруда,
густо поросшего явором и камышом, отправились с несколькими знакомыми
Александру парнями в бывший барский сад в Черневе, оттуда уже совсем другой
дорогой пришли в Ляхово. Здесь в небольшой лавчонке частника Гайдомовича
торговала молоденькая дочка владельца, с которой Александр, даром что было
ему всего лишь четырнадцать, беседовал как заправский молодой человек. Потом
он купил штучно несколько конфеток, попрощался, пожелав "не засидеться", и
мы пошли. Несколько отойдя, сказал даже не мне, а для себя:
- Красивая, бестия! Но очень уж сама знает об этом, надо не надо, зубы
держит на виду.
Последние три года жизни Александра в Загорье были нерадостны. Парень
взрослел, мечтал учиться, но школа в Белом Холме закрылась, ученье