"Амос Тутуола. Перистая Женщина, или Колдунная Владычица джунглей" - читать интересную книгу автора

ней, и она внимательно осмотрела каждое изваяние. А потом поведала нам, что
в изваяния превратились люди, которые вторглись без разрешения на ее землю,
да еще и нарушили - хотя она предупреждала их об мучительной каре за это -
ее предостережения. Она сказала, что может превратить в изваяния и нас, если
мы тоже ослушаемся ее предостережений. Как только она это сказала, я,
конечно, тут же объявил ей, что жить в ее джунглях слишком опасно и мы лучше
сразу уйдем, чтобы избавить себя от риска сделаться изваяниями. Но она в
ответ раздражилась до самой свирепой дрожи и сказала, что раз уж мы попали к
ней в джунгли, то неважно, хочется нам этого или нет, а без испытания ока
все равно нас не отпустит и, если мы попытаемся уйти, превратит в изваяния
мгновенно и навеки.
Тут нам стало страшно опять и вдвойне, или не осталось ничего другого,
кроме как покориться ее словам и не нарушать предостережений. А она, без
всяких дальнейших разговоров, оседлала заклятого по ее мести страуса и
скрылась вместе со своими птицами, которые оглушительно щебетали, на узкой
ухабистой тропе за хижиной, где нам предстояло теперь жить. Притом скрылась
она через несколько секунд - гораздо раньше, чем ее заслонила от нас хижина.
Сгинула ли она нежданно для себя или колдунно исчезла по собственной воле,
мы понять не смогли и на этот раз испугались до окончательного ужаса, или
втройне.
Когда Колдунная Владычица исчезла, я снова подошел к изваяниям. И
рассмотрел их, чтоб утолить свое удивление, с великим страхом, но очень
пристально, А рассмотревши, ясно увидел, что они точь-в-точь похожи на
людей, хотя тела у них как бы из глины. И они, если до них дотронуться,
излучали тепло, будто наполненные живой кровью обыкновенные люди. А иногда
мне даже казалось, что они как бы моргают или шевелятся. И я почти уверился,
что они как бы отчасти живые, хотя отчасти все-таки из глины. А еще меня
поразило множество изодранных хлыстов, которые валялись вокруг изваяний на
земле, и я понял, что Колдунная Владычица бичует их как хочет и когда
захочет.
Приметивши все обстоятельства про изваяния, я вернулся в хижину, и мы с
Алаби бессловесно сели у окна, подпирая - каждый - свои подбородки левой
ладонью, и принялись рассматривать окрестные джунгли, безмолвные, словно
кладбище, где царствует самая мертвая тишина. Потом, чтобы изгнать хотя бы
ненадолго наши страхи и печаль, я вышел из хижины, собрал вокруг нее немного
дров и вернулся обратно. А когда вернулся, растопил камин, или очаг. Мы с
братом уютно пригрелись у очага, наши страхи и печали на время развеялись,
так что нас уже не угнетали тихие, будто кладбище, джунгли. Мы вышли из
хижины, нарвали в ореховой чащобе множество спелых орехов и вернулись. А
вернувшись, запекли орехи на огне, чтобы в полное свое удовольствие
полакомиться колой. Но едва мы начали есть, все изваяния, к нашему ужасу, в
тот же миг стали как бы просить у нас еды - будто их тоже мог изводить
голод.
После наступления ночи, или беспросветной темноты, мы разожгли перед
хижиной большой костер, чтобы не спать в беспросветности, и спокойно уснули.
Но на другое утро я сразу заметил Колдунную Владычицу, которая подъехала к
хижине на заклятом по ее мести страусе. Громкий щебет птиц разбудил и Алаби,
потому что до этого он еще спал. А Колдунная Владычица, увидевши, что мы
по-прежнему в хижине, направила заклятого страуса прямо к изваяниям, и когда
слезла с него сама, то сняла у него со спины большую связку хлыстов. Их было