"Гарри Тертлдав. Молот и наковальня (Смутные времена #2, Видесский цикл)" - читать интересную книгу автора

которой надевали свободную куртку из овчины. Но большинство горожан носили
шаровары и тунику круглый год; мантия же служила отличительным признаком,
приличествовавшим только людям благородного происхождения.
Тем временем Регорий уже спешил назад, на ходу застегивая массивную
золотую пряжку своего роскошного пояса. Ему доставляло удовольствие
одеваться более броско, чем двоюродный брат. Сказывалось, что у молодого
человека еще не было такого опыта сражений, как у младшего Маниакиса. Тот
давно и твердо усвоил: чем сильнее бросается в глаза одеяние воина, тем
лучшую мишень он представляет для врага.
Слуга затворил двери за молодыми людьми. Налетевший порыв западного
ветра заставил Маниакиса закашляться: от едкого аромата вяленой и копченой
рыбы у него запершило в горле. Регорий весело рассмеялся.
- Нет худа без добра, кузен, - сказал он. - Конечно, западный ветер
нагоняет невыносимую вонь, но он же наполняет паруса приближающегося к
гавани корабля.
- Святая правда, - согласился Маниакис, ускоряя шаг. Ноги несли его
под уклон сами собой; идти вниз было легко. Он знал, что возвращение в
крепость будет означать долгий утомительный подъем по склону холма, но
молодость избавляла его от необходимости беспокоиться о таких пустяках
заранее.
Поскольку опасность могла грозить городу только с моря, Каставала
прекрасно обходилась без крепостной стены. А потому Маниакис с Регорием
через несколько минут уже пробирались по улочкам, петлявшим среди домов с
крепкими дверьми и узкими окнами, наглухо прикрытыми тяжелыми ставнями;
среди таверн, постоялых дворов и матросских борделей; среди харчевен,
откуда несло жареной рыбой; среди лавчонок и всевозможных мастерских, где
трудились мастеровые, чье ремесло было так или иначе связано с морем.
Парусных дел мастера, вязальщики канатов и сетей, плотники, медники... То
тут, то там попадались лавки ювелиров, куда моряки приносили золото,
серебро и драгоценности, порой попадавшие в их руки.
Мореплаватели и ремесленники, торговцы и крестьяне из внутренних
районов острова густо толпились на этих узких кривых улочках. Вымощена
была лишь дорога, ведущая из Каставалы в резиденцию губернатора; на всех
остальных пыль, клубами поднимавшаяся из-под сотен ног, висела в воздухе
удушливой, разъедающей глаза пеленой. Маниакис и Регорий с трудом
прокладывали себе путь сквозь толчею; временами им приходилось
уворачиваться от повозок, которые, оглашая округу грохотом кованых железом
колес и невыносимым скрипом несмазанных ступиц, держали путь от причалов в
центр города.
Чудом выскочив из-под колес очередной повозки, Маниакис столкнулся с
почтенным священнослужителем.
- Прошу прощения, святой отец, - сказал он.
- Извиняться ни к чему, - ответил тот. - Я ничуть не пострадал, да
благословит тебя Фос. - Клерик привычно очертил круг у левой стороны
груди, где на простой голубой рясе был вышит золотом маленький кружок -
божественный знак Солнца. Подобное одеяние, выбритая голова и длинная
густая борода, обычная для васпураканцев, но не принятая у видессийцев,
служили отличительными признаками святых отцов, принадлежащих к его
конфессии.
Маниакис с Регорием, непроизвольно повторив жест клерика, поспешили