"Гарри Тертлдав. Император Крисп (Видессийский цикл, Сага о Криспе 3)" - читать интересную книгу автора

да будет так; каждый человек должен сам выбирать правильный путь к отречению, и
этот путь часто - всегда - прямой. Если ты станешь сопровождать отца в
экспедиции, то какими будут твои обязанности?
- По большей части - практически никакими, - пояснил Фостий. - Мы поплывем
в Наколею, чтобы как можно быстрее добраться до мятежной провинции. Затем
пойдем маршем через
Харас, Рогмор и Аптос; отец распорядился, чтобы туда доставили припасы для
армии. А из Аптоса ударим на Питиос. Вот там, скорее всего, и начнутся
настоящие сражения.
Фостию очень хотелось, чтобы его слова прозвучали неодобрительно, но в
голосе, тем не менее, пробилось возбуждение. Для молодого человека, никогда не
сталкивавшегося с ней реально, война всегда окружена ореолом привлекательности.
Крисп никогда не рассказывал о сражениях, а только осуждал их.
Для Фостия же это становилось еще одной причиной стремиться на поле боя.
Священник покачал головой:
- Меня совершенно не интересует, по какому пути пойдет великая кавалькада
златолюбцев. Я опасаюсь за твою душу, юноша - единственную драгоценность,
которую тебе следует оберегать. А ты, несомненно, позабудешь, чему я тебя учил,
и вернешься к прежней продажной жизни подобно тому, как мотылек стремится к
пламени, а муха - к лепешке коровьего навоза.
- Только не я! - возмущенно воскликнул Фостий. - Мне многое открылось в
беседах с вами, святой отец, и я никогда не позабуду ваших золотых слов.
- Ха! Вот видишь? Даже обещание остаться набожным разоблачает жадность,
все еще таящуюся в твоем сердце. Золотые слова? Да в лед это золото! И все же
оно удерживает тебя своей подслащенной медом хваткой и не отпускает, дабы
Скотос смог овладеть тобой.
- Простите, - униженно пробормотал Фостий. - То был просто оборот речи. Я
не хотел вас оскорбить.
- Ха! - повторил Диген. - Есть испытания, способные показать, истинна ли
твоя набожность или же ты только притворяешься - возможно, даже перед собой.
- Тогда подвергните меня этим испытаниям. Я покажу, кто я такой, клянусь
владыкой благим и мудрым.
- Знаешь, юноша, тебя будет проверить труднее, чем многих других, - сказал
священник и, заметив удивленный взгляд Фостия, пояснил: - Какого-нибудь другого
молодого человека я мог направить через комнату, где лежат золото и драгоценные
камни.
И для выросших в голоде и нужде этого оказалось бы достаточно, чтобы я
смог заглянуть в их сердца. Но ты... Золото и драгоценности были твоими
игрушками еще с тех пор, когда ты писал на пол императорского дворца. И ты
легко преодолеешь соблазн, даже оставаясь пленником духовных заблуждений.
- Действительно, - признал Фостий. - Но я докажу, кто я такой, святой
отец, если только буду знать, как это сделать! - почти отчаянно воскликнул он.
Диген улыбнулся и указал на занавешенный дверной проем в задней стене
жалкого храма, в котором он проповедовал:
- В таком случае войди туда, и тогда, может быть, ты узнаешь кое-что о
себе.
- Узнаю, клянусь благим богом! - Но когда Фостий откинул завесу, он увидел
лишь темноту и застыл. Телохранители ждали его на улице возле храма -
единственная уступка, на которую они согласились. А в темноте его могли ждать
убийцы. Фостий собрался с духом; Диген не станет его предавать. Ощущая спиной