"Гарри Тертлдав. Император Крисп (Видессийский цикл, Сага о Криспе 3)" - читать интересную книгу автора

Фостий моргнул: подобные теологические рассуждения оказались для него в
новинку. Этот священник сделал шаг вперед с того места, где остановился
Окситий. Но в нем, в отличие от патриарха, не было лицемерия - он был столь же
откровенно беден, как его храм и его паства. Уже одно это побудило Фостия
прислушаться к нему всерьез.
- Как можем мы надеяться вознестись на небеса, отягощенные золотом в наших
кошельках? Я не утверждаю, что подобное невозможно, друзья, но лишь очень
немногие из богачей прожили жизнь достаточно святую, чтобы вознестись над
богатством, которое они ценят выше своей души.
- Правильно, святой отец! - воскликнула женщина.
Какой-то мужчина добавил:
- Скажите правду!
Священник услышал его слова и вставил их в проповедь с ловкостью
каменщика, берущего очередной кирпич из штабеля:
- Я скажу вам правду, друзья. Правда в том, что все, к чему стремятся
глупые богачи, есть лишь ловушка Скотоса, приманка, которой он завлекает их в
вечный лед. Если Фос есть хозяин наших душ - а мы знаем, что это так, - то как
могут его заботить материальные вещи? Ответ прост, друзья: не могут.
Материальный мир есть порождение Скотоса. Возрадуйтесь, если вам
принадлежит лишь малая его толика - как это справедливо для всех нас. И
величайшая услуга, которую мы можем оказать человеку, не знающему этой правды,
состоит в том, чтобы избавить его от всего, что связывает его со Скотосом, и
тем самым освободить его душу для общения с высшим благом.
- Да, - воскликнула женщина; ее голос был высок, а дыхание прерывисто,
словно они испытывала экстаз. - О да!
Мясник, говоривший на улице с Фостием, спокойно и рассудительно сказал
священнику:
- Я молю, чтобы вы наставили нас на путь отречения от материального,
святой отец.
- Пусть твое собственное знание о том, как приближаться к святому свету
Фоса, станет твоим поводырем, друг, - ответил священник. - То, что ты
объявляешь своим, принадлежит тебе в лучшем случае лишь в этом мире. Неужели ты
рискнешь ради него навечно оказаться во льду Скотоса? На это способен лишь
дурак.
- Мы не дураки, - возразил мясник. - Мы знаем... - Он смолк и вновь
оценивающе посмотрел на Фостия, которому подобные взгляды в этому моменту уже
осточертели. Передумав, он не стал произносить того, что хотел, и после едва
заметной паузы сказал: - Мы знаем то, что мы знаем, клянусь благим богом.
Собравшиеся в этом жалком храме прихожане поняли, что имел в виду мясник.
Послышались возгласы согласия - громкие или тихие, но во всех голосах ощущалась
такая вера и набожность, какую Фостий никогда не замечал в богатых горожанах,
приходивших молиться в Собор. Вспыхнувший было гнев на то, что его исключили из
круга посвященных, вскоре угас, сменившись желанием обрести нечто, во что можно
верить столь же страстно и сильно, как верили окружающие его люди.
Священник воздел руки к небесам и сплюнул под ноги, ритуально отвергая
Скотоса. Когда прихожане в последний раз вознесли хвалу Фосу, он объявил
литургию законченной. Фостий вышел из храма, вновь охраняемый спереди и сзади
халогаями, и ощутил чувство потери и сожаления от возвращения в мирскую суету,
какого никогда не испытывал, выходя из несравнимо более пышного
Собора. Ему даже пришло на ум кощунственное сравнение: словно он приходит