"Скотт Туроу. Личный ущерб " - читать интересную книгу автора

- А что, если она в этой луже утонула и ее откачали? - предположил
Робби. - Пережила клиническую смерть. Почему ты не спросил? Тогда можно было
бы подать иск по поводу анемии мозга, вызванной кислородным голоданием.
Мортон пропустил мимо ушей этот намек на его чрезмерную
доброжелательность. Ну что тут сделаешь? Они с детства привыкли дразнить
друг друга. Потом Робби начал распространяться о медном колокольчике, и
приятель не удержался от смеха. Голос у него был мягкий, вкрадчивый, а смех
высокий и пронзительный, даже с какими-то завываниями. Когда Мортон смеялся,
это было слышно во всех концах офиса. У друзей имелась, по крайней мере,
тысяча шуток, смысла которых Ивон так и не удалось постичь.
- Я все собирался поговорить с тобой об этом деле, - произнес, наконец,
Робби, протягивая иск Питера Петроса, - но как-то руки не доходили.
Он с самого начала знал, что спрятать от Мортона фиктивные дела не
удастся. Они обычно согласовывали все иски, какими занималась фирма. И
вообще, рано или поздно Мортону в руки обязательно попадется папка с
непонятными материалами, поскольку в этом и состояла одна из его главных
обязанностей - следить за правильностью оформления документации. Сеннетт
считал, что Робби как-нибудь выкрутится, и не очень беспокоился, а Макманис,
наоборот, придавал этому разговору большое значение и обсуждал подготовку к
нему несколько часов.
Первоначально решили, что истцы по этим делам (агенты ФБР) сами будут
являться в офис. Но позднее Стэн нашел более простой выход. Когда Мортон
начнет натыкаться на иски, надо все валить на меня. Мол, клиентов нам
направляет Джордж Мейсон, работающий этажом ниже. Мол, во время
председательствования в коллегии адвокатов он протолкнул постановление о
гонораре, получаемом за направление клиентов другому адвокату, и теперь
пожинает плоды. И значит, первичные беседы с клиентами проходят в его офисе,
он же делает черновой набросок иска. Вот почему Мортон не принимает в этом
участия.
Я был единственным, кого эта фантазия не вдохновила. Действительно, в
отличие от некоторых адвокатов по уголовным делам, которые находились в
состоянии постоянной войны с обвинением, у меня не было причин отговаривать
клиентов от сотрудничества, если это могло им помочь. Но на этом моя
"дружба" с властями заканчивалась. Кроме того, я всегда помнил о защите
некоторых семейных ценностей. Мой отец происходил из семьи обедневших
виргинских аристократов. Мама вышла за него замуж по расчету, чтобы стать
аристократкой, и меня назвала Джорджем в честь самого знаменитого отцовского
(и моего) предка, Джорджа Мейсона <Джордж Мейсон (1725-1792) - видный
политический деятель, автор Декларации прав человека, которая стала основой
Декларации независимости.>, считающегося автором афоризма "Все люди созданы
равными". Этот афоризм впоследствии у него позаимствовал Джефферсон, как и
"Билль о правах", который мой предок замыслил со своим другом Патриком Генри
<Патрик Генри (1736-1799) - юрист, политический деятель, видный борец за
независимость колоний.>. Мне всегда казалось, что, защищая права обвиняемых,
я сохраняю верность своему выдающемуся родственнику и его идеалам. Ради
него, не говоря уже о репутации адвоката, предполагающей конфронтацию с
обвинением, я не хотел, чтобы моя фамилия осталась зафиксированной в анналах
операции "Петрос".
Но Сеннетт настаивал. Мол, мне необходим предлог для частых визитов к
Робби и Макманису, на что адвокаты, работающие в здании, обязательно обратят