"Серджо Туроне. Украденная душа (Журнал "Вокруг света", 1970, N 2)" - читать интересную книгу автора

невольно помогает создавать подобную диспропорцию.
У них и слуха-то нет. А еще говорят, что все итальянцы музыкальны от
природы. Сплошное вранье - когда они поют хором, то это похоже на рев
пьяных ослов. И все-таки хуже всех Риччапулли, иссиня-черный, словно
бедуин, грязный, вульгарный, охочий до женщин, к тому же наглец, каких
мало.
Всех их уволить? Легко сказать. А кто будет работать в пекарне? С
некоторых пор швейцарцы предпочитают не заниматься тяжелым физическим
трудом. Нет, он не мог их уволить. Они это прекрасно знали. А он,
Моргентойфель, знал, что они это знают, и оттого ненавидел их еще сильнее.
Однажды ему приснилось, что Риччапулли ущипнул за бок белокурую
работницу, и тогда он хорошенько отлупил нахального итальянца. Утром он
проснулся в превосходном настроении - его лишь разочаровало, что это был
сон. Потом, быть может, от переутомления, а возможно, от чрезмерного
нервного напряжения, его сны стали все более беспокойными и тревожными. К
Риччапулли прибавились другие итальянцы, и теперь он не только избивал их,
но и бросал живыми в печь и со сладострастием глядел, как в огне они,
наконец, из черных становились черно-красными. Впрочем, эти ночи еще
нельзя было назвать кошмарными. Больше того - они были своего рода
отдушиной, выхлопным клапаном, благодаря которому находили выход (и притом
безболезненный) переполнявшие Моргентойфеля чувства.
Но внезапно канва сновидений изменилась. Случилось это однажды вечером,
когда на ужин он поел жареного перца с рисом. Едва он заснул, как очутился
в зале суда. На нем был серо-зеленый арестантский костюм. Судья, толстый,
безликий человек в штатском, не говорил, а кричал: "Вы обвиняетесь в
умерщвлении тысячи итальянцев! Что вы можете сказать в свое оправдание?"
Присутствовавшие в зале негодовали. Кто-то крикнул: "Убийца!" Судья
повторил вопрос, стукнув деревянным молотком по столику: "Что вы можете
сказать в свое оправдание?" Его адвокат, сухой, морщинистый старик,
подошел к нему и, брызгая слюной, прохрипел: "Скажите, что вы действовали
согласно приказу вышестоящих властей". Судья громовым голосом рявкнул:
"Отвечайте же!" - "Я выполнял приказание". Жирный судья покрутил в воздухе
молотком и вновь с яростью стукнул им по столу: "Ах, приказ! Все убийцы
так говорят".
Зигфрид Моргентойфель подскочил в постели, словно его ударили
электрическим током. Какое-то время он тешил себя надеждой, что виною
всему жареный перец, но, увы, он ошибался. На четвертую ночь сон
повторился и уже больше не оставлял его, всегда один и тот же, безмерно
страшный. Менялось лишь число убитых - с каждым разом оно все возрастало:
две тысячи, пять, двадцать тысяч... И в конце неизменно: "Все убийцы так
говорят".
За несколько месяцев Зигфрид Моргентойфель катастрофически похудел.
Врачи выписывали ему какие-то дурацкие лекарства, советовали отдохнуть,
ничего лучшего они придумать не могли. Теперь приближение ночи приводило
Зигфрида Моргентойфеля в содрогание. Он пробовал обращаться к другим
врачам - никакого эффекта! Лишь доктор Гольдентойфель единственный из всех
предложил нечто конкретное: экстрактор дельта. Но слишком уж
подозрительный тип, этот Гольдентойфель. И потом, где гарантия, что он
сможет жить без души, не испытывая неприятных ощущений?
С каждым новым сном росло число убитых итальянцев: сорок тысяч,