"Виктор Тюрин. Когда нельзя отступить" - читать интересную книгу автора

Лавинию, настоятельно искала выхода. Какого-нибудь действия. Мозг тут же
принялся перебирать возможные варианты, при этом, понимая, что нельзя
чрезмерно накалять обстановку.
"Если нельзя врезать ему по харе, то почему не послать этого
зарвавшегося урода по матушке. Отвести душу! Эх, где наша не пропадала!".
- Если ко мне вопросов или претензий больше нет, - заявил тоном
победителя представи-тель правительства, - то я, с вашего разрешения, сяду.
Но сесть ему не удалось, так как, неожиданно для всех, вскочил на ноги
я. Головы присутствующих тут же дружно повернулись в мою сторону. В глазах
настороженность. Что-то будет! Только у советника на лице проступила
растерянность, ведь он уже считал, что этот раунд за ним.
Упершись кулаками в стол, и слегка наклонившись в его сторону, я
скорчил зверскую рожу.
- Кого на понт берешь, гнида!! Мы тебе не сявки базарные, падла!! Пасть
до ушей порвем и не заметим!!
Моя речь уложилась в десяток фраз, зато как высказанных. От всей души!
Блатные слова, переведенные на местный язык, на что я и рассчитывал,
оказались для окружающих сплошной абракадаброй, но грубость сказанного была
понятна всем без перевода. Короткие, рубленные фразы летели как плевки в
лицо советника. Назревавший скандал был смят и вывернут наизнанку этим
непонятным террянином. Всем было ясно, что я только что, нагло и открыто,
оскорбил члена комиссии. Но как? Непонятные слова и грубый тон в протокол не
подошьешь. Члены двух делегаций превратились в большой знак вопроса. Пока те
и другие пытались понять, что же стоит за этим выпадом, я спокойно сел на
свое место. Один только советник, выпавший из центра всеобщего внимания,
одиноко стоял, ничего не понимая, пока в какой-то момент до него не дошло,
что случилось. Лицо исказилось в гневной гримасе, рот открылся для яростной
отповеди, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд "первого полицейского
страны", тут же закрылся. Неожиданный выпад со стороны террян свел
политическое противостояние до состояния личной вражды. Начинать ругаться -
значит терять лицо. Советник, наконец, понял это и тяжело опустился в свое
кресло.
Первым, после нескольких секунд молчания, нарушил тишину глубокий
грудной вздох Лавинии, после чего, она встала. Головы присутствующих молча
повернулись к ней. Смотрели с ожиданием. Что она скажет?
- К делу о землянах мы еще вернемся, как только появятся новые данные.
Теперь скажите мне, советник, что у нас с организацией эксперимента? Ничего
не изменилось? - голос ее был тихим и спокойным, но в тоже время звенящим от
сдерживаемого напряжения
Советник снова встал, скользнув злыми глазами по мне, перевел взгляд на
Лавинию: - Все остается в силе. Единственный вопрос, возникший в
правительстве, заключается в размерах ком-пенсаций, если в результате вашего
эксперимента что-то пойдет не так.
- Если что-то пойдет не так, вы сами определите цену нанесенного
ущерба. На этот счет у меня есть особые полномочия Совета Торгового Кольца.
Вас устроит такой вариант?
- Вполне.
Следующим взял слово начальник охраны полигона. Его отчет и последующее
обсуждение успешно вернули совещание в нормальное русло деловых переговоров.