"В.Тюрин. Два долгих летних дня, или неотпразднованные именины " - читать интересную книгу автора

часов пополудни. У въезда в Петергоф к Петру кинулся выехавший немного раньше
его генерал-адъютант Гудович и встревожено сообщил, что императрица с раннего
утра исчезла, и никто не знает, где она. Император бросается к павильону
Монплезир, открывает шкафы, протыкает тростью потолок, панели - никого, лишь
на полу бальное платье, заказанное ко дню его именин - к завтрашнему дню.
Смятение, бессвязные возгласы, замешательство, шепот за его спиной... Лакеи и
прислуга осведомлены лучше, чем двор. Наконец прозревает и император. В общей
сумятице, никем не замеченный и не остановленный, к Петру приближается
крестьянин и передает ему записку от бывшего камердинера, ставшего директором
гобеленовой мануфактуры, француза Брессана. В записке сообщалось, что
"гвардейские полки взбунтовались, императрица во главе их..." Полная
растерянность и паника овладевают императором и его окружением.
Не растерялись лишь три испытанных царедворца. Графы М. Л. Воронцов и А.
И. Шувалов и князь Н. Ю. Трубецкой немедленно вызвались привезти
"положительные о том сведения", а канцлер Воронцов добавил, что если
императрица отправилась в Петербург, чтобы захватить престол, то он, пользуясь
своим влиянием, попытается усовестить ее, если его величеству будет то угодно.
Его величеству угодно, и три сановника уехали. Чтобы присягнуть Екатерине и
никогда больше не увидеть императора...
После их отъезда паника усиливается. Прусский посланник рекомендует бежать
в Нарву. Голоса разделяются: предлагаются Голштейн, Украина, Финляндия... Петр
ни на что не решается. Он раздражителен и неспокоен.
Видимо, Петр III не вполне все-таки понимал, что происходит. Впервые с 25
декабря прошлого года, когда умерла его тетка, императрица Елизавета, его
приказания не исполняются, а сановники и слуги потихоньку разбегаются. Наконец
- радость: возвращается флигель-адъютант из Кронштадта с донесением генерала
Девьера. Это был первый и последний гонец, возвратившийся к императору. Девьер
сообщал, что в Кронштадте все готово для приема императора и что государь
найдет там надежную защиту. Всеобщее ликование. Хлопоты по отъезду. И наконец
все - сорок семь находящихся при императоре кавалеров и дам, а также прислуга
- направляются морем к Кронштадту
В то время, когда маленькая флотилия императора (яхта и галера) плыла в
Кронштадт, большая армия императрицы двигалась к Петергофу. В отличие от Петра
Екатерина действовала решительно. В десять вечера, одетая в мундир
Преображенского полка, полковником которого она при радостных криках
гвардейцев себя провозгласила, в шляпе, украшенной дубовыми листьями,
распустив свои длинные волосы, двинулась во главе войска на Петергоф. Рядом с
нею гарцевала, также затянутая в Преображенский мундир, восторженная
заговорщица, княгиня Екатерина Дашкова, сестра фаворитки императора. В десяти
верстах от Петербурга в Красном Кабачке, войско Екатерины остановилось на
ночь. Императрица и ее подруга пытались заснуть в каморке, где была одна
постель для обеих, но тщетно: сна не было, слишком возбуждены они были
событиями прошедшего дня, а еще больше - ожиданием дня грядущего.
Когда императорская флотилия подошла к кронштадтской гавани, мичман Михаил
Кожухов, караульный на бастионе, отказывается убрать бон, загораживающий путь
в гавань. Петр доволен: он уверен, что действует приказ, отданный им через
находящегося сейчас в Кронштадте Девьера,- никого в Кронштадт не пускать,
кроме царя. Петр кричит, что он и есть император, и показывает Кожухову свою
андреевскую ленту. На что слышит в ответ, что императора Петра III уже нет, а
есть императрица Екатерина (позже она распорядится дать дерзкому мичману "два