"Татьяна Туринская. Когда меня ты позовешь" - читать интересную книгу автора

ее цветами. Но пока что лишь один поклонник имелся в ее арсенале, только
Валерка Чернышев.
Валерка неизменно присутствовал на каждой их репетиции, после чего
непременно провожал будущую знаменитость, как мечталось Кристине, домой. И
ничегошеньки между ними ровным счетом не было, даже ни единого невинного
поцелуя. Несколько месяцев восторженного поклонения, несколько месяцев
провожаний, несколько месяцев ничего не значащего "Пока!" у подъезда
Кристининого дома.
А потом Чернышева забрали в армию. И не только Чернышева. Туда же
забрили и барабанщика группы "Кристина" со странной кличкой Кура - никто
даже не знал, как его на самом деле зовут. Женился Сережа Мотора по кличке
Моторчик, плотненький очень добродушный паренек и по совместительству
бас-гитара. У Лешки Карпова, негласного руководителя группы, возникли
какие-то проблемы в личной жизни. В общем, компания распалась окончательно.
И вот тогда пришло письмо. Первое письмо от Валерки. Кристина до сих
пор хранила все его письма - и из армии, и из Москвы. А то, первое, было
особенным. Написанное почему-то простым карандашом, оно было совсем
коротеньким и состояло всего лишь из нейтральной просьбы сообщить ему адрес
Карпова. Хотя Кристина была абсолютно уверена - Лешкин адрес он прекрасно
знает, это всего лишь повод написать ей письмо, маленькая невинная уловка.
Потому что писать без повода ему было неудобно. Потому что перед самым
призывом в армию они немножечко поссорились. Как водится, из-за абсолютной
ерунды, из-за совершеннейшей глупости, но ведь поссорились же! Вот Валерка и
придумал способ: чтобы и помириться, и переписку наладить, и чтоб гордость
его чрезмерная при этом не пострадала.
В общем, настоящая любовь началась только после Валеркиного возвращения
из армии. Если и до того он был довольно накачанным и уж никак не выглядел
маменькиным сынком, то из армии Чернышев вернулся настоящим богатырем. И
противные прыщи пропали, как будто и не бывало их никогда, лишь в двух
местах на правой щеке остались маленькие следы, как оспинки.
Любил Валерка красиво. Если уж цветы - так охапками, если конфеты - то
огромными кульками, так, чтобы едва донести до Кристины и тут же словно бы
случайно рассыпать необъятный кулек прямо на нее. Так и осыпал шоколадом с
завидной регулярностью. А еще...
А еще умел любить не только душою. И не только душе Кристининой сделать
умел приятное. Если до его призыва в армию они буквально ни единого разочка
не поцеловались, то уж после... О, после они это дело наверстывали с
упорством, достойным лучшего применения! Валерка умел целовать так, что у
Кристины не только дух захватывало, но в буквальном смысле слова земля
из-под ног уходила. Просто подгибались коленки, и все. От страсти ли, от
предчувствия ли. А может, даже и не от поцелуев? Может, просто невероятно
приятно было маленькой Кристине утопать в сильных Валеркиных объятиях?
Прижаться к его мускулистой груди и растаять, словно бы впитаться в него
через кожу его загорелую, через всю эту гору мышц. Стать одним с ним целым,
еще не слившись воедино в порыве экстаза, в страстном танце естества.
Нет, Валерка не был у Кристины первым, естественно не был. Не в то
время живем, чтобы даже думать об этом. Но вот в чем Кристина была абсолютно
убеждена, так это в том, что никто до Валерки не мог заставить ее
почувствовать хоть на четверть то, что чувствовала она в крепких объятиях
Чернышева. Только с Валеркой она переставала быть самой собой, она терялась,