"Татьяна Туринская. Идолопоклонница" - читать интересную книгу автора

жизни не будет места другой любви. Уж очень это больно, мама, очень
больно...
Ираида Алексеевна тяжко вздохнула:
- Зарекалась свинья в грязь не лезть...
- Мама! - осадила ее дочь.
- Ну извини. Да вот только никогда не зарекайся. Любовь, знаешь ли,
зла...
- Вот это точно, - с ненавистью в голосе согласилась Женя.

...Он ушел. Целую неделю Женька еще надеялась, что он одумается,
вернется. Может быть, он придет и с бесподобной улыбкой на устах заявит, что
это было лишь досадное недоразумение, глупая шутка, а на самом деле он
любит, он, конечно же, безумно ее любит, и ребеночек ему нужен не меньше,
чем самой Женьке. Лишь через неделю Женя поняла, что это не было ни
недоразумением, ни шуткой. Он ее бросил. Он просто-напросто ее бросил, вот и
все. Он просто ушел к другой. Недалеко, всего лишь к Любаше Пивоваровой,
полногрудой обладательнице ярко-рыжих локонов. Как будто никого вокруг
больше не было, нужно было непременно уйти к Женькиной подруге. Теперь уже
бывшей подруге...
Мир остался на месте, точно так же каждое утро солнце всходило на
востоке, а садилось на западе, точно так же люди жили и радовались солнышку,
теплу, лету. Только Женя умерла. А мир и не заметил...
С того дня в горле поселился огромный кусок боли и раздирал его изнутри
буквально в кровь. И почему-то ужасно противно задергалось веко левого
глаза. И это так раздражало Женьку, что слова того, чье имя нынче почти не
помнила, вновь и вновь раздававшиеся в мозгу, она слышала словно бы из
другого измерения. И никак не могла понять, что же изводит ее больше - его
ли страшные слова, рефреном изо дня в день, из часа в час раздававшиеся в ее
голове, или этот проклятый непрекращающийся тик, выматывающий душу и тело
своею монотонностью.
К тому времени, когда Женя осталась одна, у нее было уже двадцать пять
недель беременности, практически шесть месяцев. Аборт делать поздно. Да и не
согласилась бы Женька ни за что на свете на аборт! Вернее, раньше, может, и
согласилась бы, если тот, который ее ныне бросил, бросил бы сразу. Потому
что тогда беременность для нее была лишь досадной, но вполне преодолимой
ошибкой, помехой. Теперь же за полгода она так сроднилась с мыслью о том,
что скоро станет матерью, так полюбила крошечное существо, чье сердечко
столь отчетливо билось в унисон с материнским сердцем, таким счастьем
заливалось все Женькино естество, когда он резко толкался ножкой под ребро,
что и близко не могла допустить возможности остаться без ребенка.
Однако не все в этом мире происходит по нашему желанию. Женька-то,
может, и хотела этого ребенка всею душой, искренне, но вот моральное ее
состояние оставляло желать лучшего. Она словно бы на самом деле умерла,
умерла душою. Ни есть не хотелось, ни пить, ни двигаться, ни дышать. Один
только нескончаемый нервный тик, выматывающий и без того полумертвую душу.
Днем и ночью, без перерыва на сон и обед, дергалось и дергалось проклятое
веко левого глаза. Две недели без малейшей передышки, целых две недели.
Ничем его нельзя было остановить, ровным счетом ничем. И Женя уже решила,
что на всю жизнь останется с этим тиком. Как нервнобольная.
Однако все кончилось. Кончилось так, что сама Женька, пожалуй,