"Татьяна Туринская. ...Не повод для знакомства" - читать интересную книгу автора

недождавшаяся, растерянная, раздавленная обманутыми ожиданиями. И полная
надежды.
Через неделю все повторилось. Влад опять как будто не замечал бедную
Тамару, изнывающую от неразделенной любви. Он откровенно заигрывал с подлой
Людкой, которая так и стелилась под него, прижималась на глазах у всех. Тома
аж краснела от стыда за столь недостойное поведение подруги - разве ж можно
вот так, на людях, вешаться на шею мужику? А Людка исходила похотью,
томилась в ожидании ночи...
Тамаре было до слез обидно за себя, стыдно за подругу и за Влада. И
больно, больно, бесконечно больно. Но любовь жила в ее душе, а раз жива
любовь - жива и надежда. И она каждую неделю все ждала, что он все же
вспомнит о ней, он поймет, что нужна ему только она, Тамара, что никакие
людки-маринки и иже с ними не стоят мизинца ее левой ноги...

Влад откровенно издевался над ней. После того сладкого поцелуя прошла
уже не одна неделя. И каждый раз все повторялось - он снова на глазах у всех
крутил шашни с другими, не обращая ни малейшего внимания на Тамарины
страдания. Казалось, его забавляли ее тоска и мучительная ревность, когда он
рядом с ней обнимал и целовал каждый раз новую подружку. А на Тому лишь
изредка бросал исподтишка пытливые взгляды, доводя ее до безумства.
Вот уже месяц Тамара не может ни о чем думать ни дома, ни на работе,
ни, тем более, на базе. В душе поселились боль и обида, ревность жгла и
разрывала сердце. Уже и надежда стала понемногу затухать, на смену ей пришло
неверие в собственное счастье. Конечно, чего же она ждала? Да разве может ее
кто-то полюбить? Тем более Влад, такой красивый, такой элегантный даже в
загородной поездке, обворожительный и насмешливый, бесконечно
притягательный... Да кто она такая, чтобы понравиться Владу? Да как она
посмела хотя бы надеяться на его внимание, она, мышь серая, бледная поганка.
Она не достойна его, что это она о себе возомнила? Да ты в зеркало-то на
себя смотрела, очаровашка?! Так погляди. Швабра и то привлекательней
выглядит, чем ты. У тебя ж ни рожи, ни кожи - худючая скелетина, вместо
груди - один намек, что там что-то должно быть (ищите, ищите, кто ищет, тот
всегда найдет!). А лицо? Что это за лицо?! Скорее, морда лица! Носик
остренький, губки тоненькие, щечки какие-то впалые... Одни только глаза
заслуживали комплимента - большие, темно-карие, влажные, словно маслины. И
длинные пушистые ресницы. Впрочем, бровки тоже ничего - в меру густые,
красивой приподнятой формы, даже подправлять нечего. Вот и все ее прелести.
Маловато будет... И кто позарится на такое сокровище? Кому она нужна...
Поездки на базу отдыха больше не доставляли удовольствия. Скорее,
наоборот, приносили боль и унижение. Но и перестать ездить туда Тома не
могла. Ведь, останься она дома - кто знает, отпустят ли ее родители в
следующий раз куда-нибудь? Да и оставят ли они ее дома, не потащат ли за
собой в тайгу, на так называемую дачу? А вдруг закончится ее свобода, мать
опомнится и снова наденет на нее короткий поводок? Да даже если и не
наденет, Тамаре каждый день, каждый час дома, в этой моральной тюрьме,
казался безвозвратно потерянным, канувшим в лету без всякой пользы и
лишенный удовольствия. Дом у нее прочно ассоциировался с татаро-монгольским
игом. Дом - это постоянные поучения и призывы матери быть сдержаннее,
ледяные упреки в недостойном поведении только за то, что позволила себе
лишний раз выглянуть в окно (а вдруг кто-то увидит ее и плохо о ней