"Александр Тюрин. В мире животного (нашествие - XXI)" - читать интересную книгу автора

умчался сотоварищи и трупом пострадавшего. Увы, уцелей Файнберг с
небольшой раной, капитан Белорыбов поколдовал бы над
Уголовно-процессуальным кодексом, превращая потерпевшего в подсудимого, за
статьей дело не встало бы. Как же ты не почувствовал, док, какие на тебя
любители здесь найдутся?



2

Несколько дней жил под впечатлением. Менты не доставали, только пару
раз к ним сходил. Даже наган отдали в пакетике, а я им взамен конфет
подарил. Я все газеты изучал, торопился к открытию киоска, так же, как
морячок, всплывший из подводного плавания, в ресторан. Хотел узнать,
чиркнули ли где-нибудь про колпак или смертельные клинья. Но вместо того,
чтоб об этом страдать, газетки давились разным фуфлом. "Консервные"
листки, то есть консервативные издания вызывали сладкий зуд своими ужасами
и катастрофами, заговорами и заклинаниями, поэмами про колдунов Абрамычей
и святителей с безупречными фамилиями. А "каловые" газеты - те, что от
радикалов кормятся - радовали меня расхристанными дамочками, которые у них
по всем страничкам снуют, бегающими по морям-волнам яхтами, красивыми
зубами, смачно кусающими пеструю яркую жвачку, да инструкциями по
изготовлению сотен тысяч и миллионов за месяц-другой. Потратился я на
бумажную продукцию, хотя привык денег зря не расходовать - все на коньяк и
водку - а что узнал в итоге? Что все землетрясения от греховодниц в
кружевных панталонах. Что с затеями да идеями нынче не миллион сколотишь,
а попадешь в плотные слои руководящих "консервов", таких, как Дуев, где
высохнешь и упадешь в кучу мусора пожухлым листиком.
Следующее дежурство ничем особенным от предыдущего не отличалось, за
исключением того, что обошлось без людских потерь. Я револьвер перед собой
положил, все дрессировался, цапая его и наводя на лампочки. Боеготовность
росла, мишеней хватало и, должно быть, не только у меня. Этим вечером
целая кодла коптела, как я выведал, над жидкостными МГД-генераторами. Я,
конечно, донимал эмгэдэшников своими звоночками, все ли еще живы-здоровы?
Они мне отвечали, скрипя челюстями, как мелкому надоеде, вроде комара: а
ваше здоровье? животик не болит, в попке не свербит? Кстати, такое
поведение было вполне оправдано. Они не знали, что случилось с Файнбергом.
Сочным рассказом я мог бы сделать их грустнее, но Белорыбов решил иначе, и
мой пахан в бюро с ним согласился. Застрессованную же Нину послали
колотить по клавишам в какую-то особую комнатку и в час дня неумолимо
спроваживали домой. При неизбежной встрече со мной на вахте она словно
слышала "хенде хох" и, взметнув пропуск, сразу шарахалась вперед. Кажется,
капитан Белорыбов ей что-то напел про меня невдохновляющее. А я бы, между
прочим, пообщался бы с ней бед-на-бед, конечно, по истечении траура.
Правда, в отличие от доктора Файнберга, я вряд ли способен пробудить
какие-либо радужные надежды или мечты о светлом будущем. Стороннему
наблюдателю с первого взгляда на меня бросается в глаза, что я не стану
богатым, умным и красивым даже при хорошей рекламе и поддержке прессы.
Именно поэтому красавицы бегут от меня, как от зверя. А впрочем, посади
рядом со мной любого эрудита-лауреата и пусти нас играть. Например, кто